Дрожа всем телом, я попыталась свернуться в клубок, но задохнулась от боли, вспыхнувшей с такой силой, будто меня сжигали заживо, разрывали на части, вспарывали мне кожу, чтобы выставить на всеобщее обозрение мою суть – мою душу.
Но я не могла не выстоять: надо было проверить, что случилось с моей семьей. Одной рукой я уперлась в землю, судорожно хватаясь за комья, и под ногти набилась грязь. Другой дотронулась до пореза на шее, пылавшего болью, и ощутила горячую кожу. Боясь обжечься, я убрала руку – рану жгло, как свежее клеймо на лошадиной шкуре.
Развернувшись, я поднялась и посмотрела на Брана. Он стоял на коленях над матерью. Ее кресло откинуло назад силой рухнувшей Завесы. Наши взгляды встретились, и его широко распахнутые глаза наполнились ужасом, когда я приблизилась к ним. Проходя мимо, я заметила, что Верховный жрец и лорд Байрон все еще лежат на земле.
Почему больше никто не двигался?
Бран поднял кресло матери, и я опустилась перед ней на колени, схватила свою накидку и прикрыла шею. Кожа снова вспыхнула болью, когда брат коснулся меня пальцами, и я едва сдержала крик. Мне хотелось выплеснуть эту ужасную боль в потемневшее небо, но на лице Брана было написано что-то такое, что заставило меня подавить желание. Вместо этого я набрала полную грудь воздуха, глаза у меня заслезились, а горло сжалось от потребности высвободить ледяной огонь, распространявшийся по телу.
– Больно, – прошептала я.
Мать перехватила мой взгляд, и ее глаза увлажнились, а затем она медленно кивнула Брану, будто хотела сказать ему что-то, но я не понимала что.
– Тсс, тихо. Успокойся, – пробормотал брат, подхватывая меня за локоть и помогая подняться.
Стражники Тумана, бдившие вокруг садов, наконец тоже вскочили на ноги, крепко сжимая в руках клинки, и принялись обходить людей, оставшихся лежать на земле.
Мать схватила меня за руки, сжала их и наклонилась вперед, чтобы поцеловать каждую.
– Забирай ее, и уходите, – сказала она моему брату низким, властным голосом, несмотря на дрожавшую нижнюю губу.
– Что? Почему мы…
Я замолчала, когда Бран толкнул меня локтем, и мать выпустила мои руки. Он поднял капюшон на моем плаще, чтобы полностью закрыть мне шею, взялся за косу и расплел ее, лихорадочно дергая за пряди, пока волосы не упали мне на плечи и не повисли, прикрывая лицо.