Мне нечего было добавить, поэтому я просто сказала:
– Точно.
Все сходились в том, что это катастрофа, что заведение не выживет без нее и Ди-Анны и что сам Хозяин без жены не выживет и, вероятно, трусливо сбежит. Похоже, они это все уже успели сказать раньше и просто повторяли сейчас специально для нас с Мирандой.
К середине дня общее мнение приняло более философский характер – отчасти потому, что Хозяин тоже сидел за обеденным столом и делился своими размышлениями по поводу произошедшего. Его жена не была здесь счастлива, потому что ей мешали в ее стремлениях осквернить дом линолеумом. Ей удалось покрыть винилом полы в женском отделении, пока он находился в больнице по поводу незначительного мужского недомогания, и уже готова была осквернить и холл, но тут он вернулся домой и положил этому конец.
И сестра Хилари, которая буквально только что обзывала его всеми известными под солнцем бранными словами, подливала ему «Тио Пепе»[10] и массировала плечи, и наконец он поплелся к себе, а мы смогли свободно побеседовать об их рухнувшем браке и о беспросветном будущем.
Исчезновение из «Райского уголка» Жены Хозяина было не единственным потрясением, обнаружились и иные обстоятельства, которые на поверку оказались вовсе не тем, чего я ожидала.
К примеру, поступив на работу, я воображала, что буду в этом коллективе дерзко-остроумной девчонкой. Из тех, кто сыплет изысканными фривольностями, от которых остальные смущенно ахают, но хихикают. Но каким-то образом эту роль присвоила себе Миранда, но ее остроумие напоминало скорее ехидство. Откровенно говоря, Миранда не возражала, чтобы ее слегка недолюбливали, – в отличие от меня. Миранда, к примеру, постоянно бахвалилась тем, что не курит, и говорила про нас всякие гадости, пренебрежительно отзывалась о курении вообще – что неразумно, когда остальные любят это дело и курят на пределе человеческих возможностей, все, включая меня. Она говорила что-нибудь вроде: «Эй, вы, я там разожгла костер во дворе из кучи прелых листьев, может, пойдете, встанете вокруг и подышите всласть?» И все смеялись над этой дерзкой-но-остроумной шуткой, которую она придумала.
Меня это особенно раздражало, потому что колечки из дыма были моим невербальным фирменным знаком – цепочка из мелких колечек или одно большое, висящее в воздухе. Я с одиннадцати лет тренировалась в своей спальне перед зеркалом и могла выдуть даже квадратное кольцо, могла выдуть стремительное колечко, которое, воспарив, замирает. И получала массу комплиментов. Сестра Гвен, от которой обычно слова доброго не дождешься, утверждала, что мои колечки – произведение современного искусства и что мне стоит выступать с ними в «Минуте славы».