«Они стояли бледные посреди улицы и держались за руки. Их только что вытащили из подвала, где застукали. Он – немецкий солдат, она – русская.
Я снял чехол с пушки и сделал прямую наводку. Расстрелял артиллерийскими снарядами сначала его, а потом её. Случилось это, когда освобождали Белгород».
Не знаю, зачем и почему мне рассказал об этом отец после десятилетней разлуки, когда я приехал на практику по его вызову из Иркутска, где учился на гидрогеолога.
На Дальнем Востоке я был впервые. И край поразил меня ещё в Заливе Петра Великого, когда катался на лодке в ожидании поезда на Сучан. Сидя за вёслами, я ощутил мелкую водную пыль, которая сыпалась с небес, незаметно увлажняя одежду. Такой микродождь был новинкой. Там, где я жил, были грозы мгновенные и водообильные, а тут – водная пыль. Не знал тогда, что здесь бывают такие ливни, которые мне и не снились.
Там, в краю у моря
В Заливе Петра Великого
В далёком Приморском крае,
Где гуща лесная дикая,
Я мысленно пребываю.
Я в грёзах на самом Востоке
Российского морекрая.
Здесь где-то живут недалёко
Таинственные самураи.
Плыву, как когда-то, на лодке,
Ведомою взмахами вёсел,
Дождинки туманные, лёгкие,
Сыплют с небес белёсых.
Там дальше за окоёмом
Не «тихими» волнами дышит
Большой океан неуёмный,
Насмешником названный «Тихим».
…Мне всё было здесь непривычно –
Я юным тогда был студентом,
И был поражён необычным
Холмистым лесным континентом.
Встретив в Сучане, отец привёз меня в Находку, чтобы заночевать у «своих» – тёще с тестем, а на утро сесть на поезд, идущий в Сергеевку, где находилась экспедиция.
После небольшого застолья нас уложили, как «дорогих гостей» на широком топчане с роскошной пуховой периной. Здесь-то, не придумав ничего лучшего, он и рассказал мне
перед сном о расстреле из пушки двух бедолаг, оказавшихся не в то время и не в том месте. Больше о войне я ничего от него не услышал.
…Последний раз, когда я видел отца, мне было восемь лет. Он приехал в Защиту с новой женой и новорождённым сыном. Ребёнок был грудной, отец поднёс его ко мне со словами: «Смотри, вот твой братик». Это было как-то неожиданно. Ведь у меня уже был брат Шуня. Я оттолкнул ребёнка и замкнулся в себе с огромной обидой на то, что он нас покинул, и теперь кого-то называет моим «братиком»: «Мой брат, вот он рядом со мной, и других мне не надо. Он что вызвал матушку и нас из Белоусовки, чтоб показать «братика» и свою другую жену, которая сейчас скрывается у соседей?..»