Она слишком заботилась о своем костюме, чтобы лечь, поэтому устроилась удобно в уголке дивана и закрыла глаза. Успокоенная теплом и звуками голоса Анны, напоминавшими орган, она погрузилась в счастливое состояние полусна, прерванное появлением хозяйки с подносом. Она вскочила с виноватым видом.
Я не хотела засыпать, предполагала помочь вам накрыть на стол.
– Вот такое уменье вздремнуть сохранило вашу молодость и красоту, тогда как у всех нас утомленные лица.
Миссис Больфем мило настаивала, что сама накроет на углу стола, и обе подруги, весело болтая, принялись за чай с гренками и вареньем. Лицо доктора Анны, широкое и со вздернутым носиком и добродушно светящимися глазами, расцвело, когда ее приятельница похвалила эрудицию, проявленную ею в клубе при возражении гостье, и добавила задумчиво.
– Мне кажется, я ровно ничего не знаю об этой войне. Каждый противоречит другому, а иногда и самому себе. Я «отправлюсь» завтра («отправляться» на эльсинорском наречии обозначало ехать в Нью-Йорк), чтобы достать все книги по этому вопросу. Я чувствую себя такой невеждой.
– Это широкое задание. Когда вы его одолеете, то будете знать меньше, чем узнали бы, читая передовые статьи вечерних газет «противной стороны». Я разыщу список, который один пациент, стоящий за нейтралитет, дал мне, и, если хотите, утром завезу к вам. Он в моей приемной.
– О, пожалуйста. – миссис Больфем быстро наклонилась через стол. – Вы знаете, в пятницу мой черед читать доклад, и я буквально ни о чем не могу думать, кроме этой ужасной, но интересной войны. Понятно, я должна проявить истинное знание, а не отыгрываться только прилагательными и обобщениями. Буду читать день и ночь. Наверное, я достану все эти книги в одном из нью-йоркских издательств.
– Энид Больфем, вы – чудо. Если только вы беретесь за дело, кто, кроме вас, может овладеть предметом в двухнедельный срок. О, какая скука!
Зазвонил телефон. Доктор Анна отодвинулась вместе со стулом, поднесла трубку к уху и почти сейчас же положила ее обратно.
– Спешный случай, – сказала она отрывисто, и напряженная, профессиональная сосредоточенность согнала милую беззаботность предыдущей минуты. – Ребенок, сожалею. Оставьте ключ под ковриком, у двери. Не торопитесь. – Она уже одевалась в передней, произнося последние слова, и входная дверь одновременно захлопнулась.