– Хорошо. Раз это так важно для тебя.
– Для меня?! Это важно для всего Аркейна! Если эти, как ты выразился, лживые твари, задумали уничтожить его изнутри, мы должны быть первыми, кто нанесёт удар!
– Как скажешь, отец, – сухо ответил я.
– И улыбайся.
– Не учи меня. Я сам, получше многих, знаю, как втираться в доверие.
– То-то же, – отец снова строго тряхнул пальцем, а потом вернулся к своему трону. – Они прибудут через час. Проверь, чтобы к балу всё было готово.
Через час.
Он нарочно ничего не сказал мне раньше, чтобы я не успел передумать и найти повод покинуть дворец до того, как благие покажутся на лестнице парадного входа, осквернив тем самым святая святых Аркейна.
– Да, отец, – я приставил левую ногу к правой и сделал короткий жёсткий поклон, как того требовали правила этикета. Не потому, что у нас в семье так уж строго за ними следили, а в качестве немого выражения собственной позиции. Хотя для отца не было новостью моё отношение к светлым. В отличие от него, даже вынужденная беспомощность не заставила бы меня пойти с ними на контакт.
Нет, мы никогда не были лучше. Среди тёмных, как и среди светлых, встречаются предательства, ненависть, кровавая месть, жестокость. Мы так же, как и они, будем безжалостны к своим врагам. Но одно нас отличает: тёмные всегда честны в своих чувствах, мыслях и поступках. Если тёмный ненавидит – он никогда не улыбнётся своему врагу. Если тёмный любит, то положит свою жизнь за то, что ему дорого. Если он хочет кого-то убить, то скажет об этом прямо. И предложит выбрать оружие.
От улыбки светлых меня всегда передёргивало. Как принцу Аркейна мне нередко приходилось присутствовать во время переговоров, и выражения лиц благого двора никогда не совпадали с их поступками. В глаза они высказывали своё восхищение, а потом пренебрегали нашим мнением. Они пожимали нам руки – и тут же вставляли в спину нож.
Это низко. Даже животные не опускаются до такого.
Спустя час большой тронный зал застыл в торжественном ожидании. Гости должны были первыми переступить порог, и мы с отцом ожидали их, стоя у огромных распахнутых дверей. Столы, протянувшиеся вдоль длинных стен, были уставлены самыми дорогими и изысканными яствами, тонкой посудой с золотыми узорами и начищенными серебряными кубками.
– Не слишком ли богато для простого посла? – тихо спросил я, искоса поглядывая на придворных, которые выстроились встречающей шеренгой в ожидании приглашения.