– Ты, Иванов, точно здоров? С тобой ничего не такого случилось? – спросила отличница Фомина каким-то металлическим голосом, – Что-то ты мне сегодня не нравишься…
– Нормально у меня все, – довольно грубо ответил Борис, не вдаваясь в подробности, – Переезжаем вот, родители в командировке и проект совсем на нуле… А у тебя как, уже придумала?
Фомина, которая иногда Бориса опекала, а чаще воспитывала, подозрительно посмотрела не него, ничего не говоря, потом сказала «ну-ну» и отрезала:
– А тебе-то какое дело! Любопытной Варваре сам знаешь, что оторвали, – и гордая удалилась по своим делам, что Бориса порадовало, поскольку ни объясняться, ни тем более объяснять он ничего не собирался.
К концу уроков стало совсем не выносимо, но Борис сгруппировался и попытался внимательно слушать, как Лом выкручивается, пытаясь объяснить физичке разницу между падением тел в воздухе и вакууме. Получалось у него не слишком складно, он тормозил после каждого смутного воспоминания очередной порции плохо выученного материала, а физичка, слушая его, откровенно скучала. Когда Лом перешел к описанию опытов Галилея на Пизанской башне, он немного воодушевился и стал фантазировать о том, что вот все опыты по падению тел с высоты там придется прекратить, поскольку башня и сама скоро рухнет. А вот в вакууме, сделал неожиданное заключение Лом, могла бы еще и постоять… В классе дружно заржали, а сбитая с толку неожиданной логикой физичка безнадежно махнула рукой и поставила ему в журнал четверку. Лом, который собирался из принципа немного поспорить, почему-то передумал и молча сел на свое место.
К счастью, всё когда-нибудь подходит к концу, и Борис, как только прозвенел последний звонок, с облегчением побежал в раздевалку за курткой. Больше всего он не хотел встретить по дороге Марстепанну. По собственному опыту он знал, что в цепкости ей мог позавидовать самый лютый американский бульдог, а в преследовании даже Интерпол. Надежда оправдалась наполовину. Одевая куртку, он с радостью увидел идущего навстречу и почему-то чрезвычайно довольного Гермеса.
– Пора, граф, вас ждут великие дела, – весело сказал тот, перефразируя слова камердинера французского графа де Сен-Симона, которыми ленивый аристократ приказывал будить себя каждое утро для повышения самооценки. На его голове красовалась черно-белая бейсболка, но теперь с надписью «A Grand Adventure».