– Давай я, – нетерпеливо бросил Гермес и в мгновение ока вставил ключ куда надо, со смачным хрустом провернул его два раза, отбросил замок и дверь распахнулась.
За дверью, кроме вновь накопившейся на косяках паутины – судя по всему, Борис был последним, кто попался на удочку директора школы – оказалась совсем не кирпичная стена, а створки очень старого лифта. Такой доисторический лифт Борис видел только однажды, когда был с родителями в гостях у одного пожилого маминого профессора с журфака МГУ, которому они несли на юбилей цветы, бутылку шотландского виски, антикварную книгу и здоровенную коробку конфет.
На створках, которые Борис с удивлением видел теперь перед собой, тоже была целая летопись эпохи, нацарапанная вкривь и вкось чем придется, от гвоздя до перочинного ножика. Лифта здесь быть не могло никоим образом, но размашистая надпись «ЦЕИСКА – чимпион!!!», выглядела достаточно буднично, связывая невероятное с реальностью своей узнаваемой простотой. Слева на стенке лифта одиноко темнела бордовая плексигласовая кнопка, оплавленная хулиганами…
– А куда этот лифт? – не смог сдержать любопытства Борис.
– В вечность… – туманно ответил Гермес и распорядился, – Нажимай, нам следует поторопиться! Спускаться будем довольно долго.
Борис вдавил палец в кнопку. Та немедленно замерцала тусклым светом, а за створками лифта что-то вздрогнуло, вздохнуло, потом загремело и тот час же начал скрежетать и постукивать плохо смазанными шестернями чрезвычайно древний механизм. Дверь с лязгом захлопнулась и лифт рывком тронулся. Спуск длился минут пять и показался Борису бесконечным.
Гермес выскочил из лифта (в него в последнее мгновение со скоростью пули успели залететь невесть откуда взявшиеся вороны), велел пару минут подождать, пока он обо всем договорится и ничего руками не трогать, без него никуда не отлучаться и, главное, ни с кем не разговаривать… И исчез.
Борис с интересом осмотрелся по сторонам. Оказались они в темном и длинном коридоре, похожим на больничный (такие еще кое-где сохранились в старых поликлиниках, со сводчатыми высокими потолками, неровными стенами и вереницей дверей по обеим сторонам). Коридор выглядел ветхим, унылым и даже немного замшелым, этому способствовала и массивность старых дверей, покрашенных белой облупившейся краской и круглые плафоны, редко висящие на потолке. Они теплились тусклым желтоватым светом и практически ничего не освещали, да и горели через один, так что кое-где потолок и вовсе тонул во мгле. На стенах то там, то сям висели советские плакаты, на которых все поголовно призывали к молчанию, сохранению военной тайны и бдительности.