Когда вошла Светлана, доктор и Стас сидели в глубоких удобных креслах, рядом стоял небольшой стол, на нем пыхтел пузатый самовар. Они пили чай и негромко разговаривали. Доктор выглядел довольным, наверное, оттого, что остался жив после экстремального купания в ледяной воде, когда на улице минус двадцать два градуса мороза и ветер. Станислав откровенно радовался, что удалось приобщить настоящего индуса к русской культуре таким необычным способом.
– О, Светлана, я так рад вас видеть, проходите, садитесь с нами, вам чаю налить? – с акцентом произнес доктор. Он довольно хорошо говорил на русском, когда ему ничего не «угрожало», когда он находился в хорошем настроении, словом, когда ему казалось, что все хорошо. Но как только начинались серьезные, а зачастую неприятные переговоры или возникали сложные ситуации, его русский язык становился скомканным и непонятным. Чем хуже была ситуация, в которую попадал доктор, тем хуже он говорил на нашем языке.
Светлана принесла коньяк и несколько рюмок, в ее обязанности организатора входило следить за ходом мероприятия и самочувствием гостей. По новому обычаю, русский человек после проруби должен был выпить. Обычай сложился еще в советское время, кто и когда его придумал, было не известно, но он прижился в стране холодных зим.
– Доктор, вы мой герой! Не каждый русский залезет в прорубь в такой мороз, – с улыбкой сказала Светлана, разливая по рюмкам крепкий напиток.
– Теперь вы тоже русский, – Стас взял рюмку, чокнулся с доктором и Светланой, выпил и пошел проверить коллектив компании в соседний коттедж.
– Светлана Викторовна, представляете, месяц назад я был проездом в городе Кхаджураха, это священное место для каждого индуса, многие из жителей Индии хотели бы перейти в другой мир именно там, – начал доктор.
– Это вы про смерть? – перебила его Светлана.
– Это я про окончание этой жизни и переход в другой мир. Именно в этом месте после сожжения тела душа уходит в лучший мир, мы, индусы, в это верим. Ну и вот, там мне совершенно волшебным образом подарили вот этот флакончик с сандаловым маслом, – он взял свой портфель, открыл его и достал оттуда небольшой стеклянный флакон, закупоренный деревянной пробкой. На этикетке был нанесен рисунок со свастикой, а вокруг выбит мелкими буквами непонятный текст.