Комбат нервно курил и иногда матерился, ни к кому не обращаясь и покусывая свои чёрные усы. Рядом Шаховской стоял и старался тряпкой унять идущую кровь.
Говорить не о чем. Гнетущее молчание давило, но слова произносить совсем не хотелось.
«Души погибших ещё рядом с этим местом. Тела мертвы, а души рядом и всё слышат… Это-то и вызывает ощущение трагедии – совсем рядом Жизнь и Смерть… Жизнь и Смерть как что-то неразрывное… единое… Как почти разные концы одной… да даже просто палки… а нам это нелепо и непонятно. Именно сейчас это осязаемо и почти физически чувствуется», – не совсем адекватные мысли, больше похожие на лёгкое расстройство, блуждали в мозгу Алексея, – видимо, удар взрывной волны не обошёлся без последствий. Но Алексей решил об этом не упоминать никому, рассчитывая, что всё само собой пройдёт, как это часто проходило в других известных ему случаях у офицеров, получивших похожую незначительную контузию.
Недалеко от комбата и Шаховского стояли Пасько и Медведков.
Пробираясь сквозь колонну к месту происшествия, подъехали санитарная машина и техлетучка*.
*Техлетучка – грузовой ЗИЛ или «Урал» с кунгом, в котором имеется оборудование для экспресс-ремонта в полевых условиях.
На ней обычно перемещался зампотех батальона, капитан маленького роста, поджарый, с вечно чёрными от масла и копоти руками и грязным комбезом, с жиденькими соломенными волосами и красным носом, лет тридцати шести – сорока. Комбат звал его по имени – Володя, остальные офицеры или Владимиром Николаевичем, или же просто – Николаич.
Шаховской сталкивался с ним редко из-за характера его обязанностей, которые были в самой значительной степени завязаны на технику и технарей, и ранее не особо разглядывал этого неприметного офицера. Война и обстоятельства гибели, присутствие свежей смерти рядом, многое обостряют в ощущениях и восприятии, и Алексей почему-то увидел его как впервые.
По военным меркам, для своей должности он был далеко не молод. Явно засиделся на месте зампотеха батальона, но оставался добрым, исполнительным, трудолюбивым человеком, с отличным знанием техники и умелыми руками.
В санитарном ГАЗ-66 находилась фельдшер батальона – женщина-прапорщик. Звали её Тася, она была из немногих женщин на той войне. И практически лишь одна эта незаурядная женщина с редким именем Таисия регулярно участвовала в боевых действиях в составе третьего рейдового батальона.