Русские люди любят Италию по-разному. Кто-то трепещет от прикосновения к патине веков, сознавая причастность к истории. Кого-то пучит гордостью, даже не гордостью, а бахвальством, когда он вразвалочку топчет античные мостовые, чувствуя себя как дома, забывая, что все-таки в гостях. Финансовый достаток позволяет подкрепить хозяйское поведение имуществом.
Сергей ощущал Италию своим домом. Без лишнего хамства, без демонстрации исключительности. Так сложилось, что шесть лет назад он женился на итальянке, у которой в четвертом колене русская кровь удачливо смешалась с музейно-вялыми соками романского генеалогического древа, окрасив в оттенок душевной широты ее южный жаркий характер. Удивительное понимание, взаимно пробудившееся в Сергее и его избраннице, стремительно привело к решению связать себя браком. Европейский уклад жизни почти превратил Сергея в Серджио. Именовал он себя теперь исключительно так. Но без малого тридцать лет становления в отечестве не вытравливались. Да он и не усердствовал чрезмерно. Живость ума в едином букете с русской сметливостью, да легкий характер, лелеемый удачей, сотворили в итоге этакого баловня судьбы.
Друзья искренне радовались за него, что не мешало, однако, извлекать некоторый интерес из контактов с бывшим соотечественником. Нет, никто не эксплуатировал дружбу. Просто она приобрела новые формы. Простенький бизнес, основанный на кичливом спросе русских покупателей к итальянским товарам, давал возможность иногда баловать друзей гостеприимством, ничуть не ущемляя себя.
Ближайший друг Сергея и его деловой партнер, Кирилл, любил Италию, как место, где заботы сдувает ветер. Он был холост. Дома интенсивные будни перемежались подчас разгулом, но истинно отдыхал душой он лишь, выезжая к другу. Здесь и отдых менял окраску. Не хотелось ни бань, ни водки. Изысканные вина обволакивали ароматами и стимулировали метаморфозы. Хрустящие рубашки, кинематографические жесты, негромкая беседа в тени травертиновой колоннады преображали Кирилла, и все его существо внутренне пело, звучало многоголосым органом. Мир Старого света был могущественно сладок, и так мечталось врасти в его мудрые мостовые своими тощими, бледными, но до обморока страждущими цепкими корешками.
Коммерция приносила плоды, сначала ручейком, а спустя несколько лет – потоком. Открывшиеся возможности манили сменить статус.