О да, верность, подкрепленная материальным стимулированием, становится куда интереснее верности бесплатной.
И тем не менее, мужество Триша я оценила. Он три года исполнительно ходил на помойку, ожидая – нет, не меня. Но наследников, желающих стать владельцами дома. А мог бы делать карьеру. Наверняка у них тут есть спрос на хороших дворецких. Был ли хорош Триш? А вот это мы еще посмотрим.
– Ну, а мне? – подняла я самый животрепещущий вопрос на текущий момент. – Мне дом вынести мусор позволит?
Крыс задумался неожиданно надолго. Видимо, были причины для сомнений.
– Если вы и вправду хозяйка дома… – наконец выдал он неуверенно.
Кстати, отличный повод проверить: вступила ли я в права наследника, стоит ли мне уже напрягаться, что скоро проклятие придет по мою душу?
Я задумчиво обвела взглядом кухню. Выкинуть хотелось все и сразу, причем на волонтерских началах, но… Свой пупок был против «все и сразу», да и папенька мой всегда говорил, что за просто так работать ни в коем случае нельзя.
– Найдется мешок, Триш? – деловито поинтересовалась я.
Мешок нашелся. Пыльный, подзадубевший, и меньше всего мне хотелось, чтоб он касался моей одежды, поэтому сильно нагружать я его не стала. Так, сгребла с края стола несколько потрескавшихся тарелок, четыре чашки разной степени щербатости, чайник без носика и сахарницу, в которой засохла какая-то прозрачная смола вместе с застрявшей в ней мухой.
Выкидывать было не жалко – я, как и бабушка, терпеть не могла битой посуды. И ни один из этих предметов не тянул на важный артефакт, из-за которого можно было проклясть, – скорей всего, вещица была ценная и выглядела как таковая, раз полоумная старуха не пожелала с ней расставаться. Да и уж наверно, её дочка нашла бы этот артефакт, будь он на виду.
Если честно, выходя за порог, я надеялась, что тоже застряну, как Триш. Это была бы хорошая новость – ведь в этом случае самой сильной моей головной болью было бы найти способ вернуться обратно, в свое родное измерение, в котором не было говорящих гигантских крыс, волшебных обидчивых домов в крайне запущенном состоянии и – что особенно сладко – смертельных проклятий.
Увы, я вышла. Вместе с мешком, который держала в вытянутой руке, подальше от моей одежды. Никаких чудес и волшебных радуг при этом не произошло – мне стало даже немножко обидно. Вот у всех попаданок из моих книжек были и феи, и блестки, и единорог бегал, размахивая розовой гривой, а у меня? Ну, хоть бабочек стаю можно было запустить в мою честь, я вас спрашиваю?