«Если память не подводит в очередной раз, Дания покинула отель в этой обуви».
Находка приводит Павла Петровича в болезненное, приправленное дурным предчувствием состояние. Сказывается и полнолуние. Да, он шёл навстречу желанию подружек устроить девичник, но всякий раз ощущал себя не в своей тарелке, тем более что Танюшка следовала арабской традиции: «Тот, кто зовёт на ужин, должен позаботиться и о ночлеге».
Да,тяжко далась ему отлучка жены. Видимо, этим и объясняется тот факт, что подобрав забытое ( Когда? При каких обстоятельствах?) сабо, супруг пристроил его не в сумке-торбе, а на собственной груди. Через несколько метров он наткнулся на второе сабо.
Он хотел было повернуть назад. Однако мысль о том,что цель прогулки так и не достигнута, принудила вернуться на прежний маршрут и двинуться к бассейну. Его поверхность отсвечивала в мертвенно-зыбком небесном излучении. Он оглядел её и обнаружил то, что обескуражило на снимке. Алая полоса на бортике и внутренней стенке бассейна. Кровь? Белозерцев перестал дышать, но заставил себя подойти поближе.Женский шарф. Кажется, палантин называется. Супруга конструирует из них модные головные уборы.
Павел Петрович сделал шаг вдоль бортика.
Луна отражается в воде, воскрешая детские страхи. На ней, как при старом способе проявки фотографии, вырисовываются глубоко запавшие глазницы, скорбно сжатые, изъеденные страданиями губы… Такие были у старухи, разбитой параличом и лежавшей в пустой квартире. Пока не хватились соседи…
Он вглядывается в лунное отражение. И в следующую секунду сознание взрывается догадка: перед ним светлыми бликами переливается лицо. Той самой соседской старушки. Казалось, мозг вот-вот разнесёт вдребезги черепную коробку. Но не от испуга. Скорее от возбуждения.
И здесь –хвала Спасителю!– слуха коснулся женский голос. белозерцев вышел из ступора. А сопрано меж тем напевало:
– Кара бимба дала мама!
– Ора э буои ла нонна!
«Дорогая мамина девочка! Час колыбельной пришёл».
Пела итальянка, прибывшая на днях с мужем и двумя детьми. Да, та самая, чей старший сын напомнил Садовому покойного полковника Каддафи. В юности.
… Он не решился окликнуть сеньору.
Шаги удалялись. А с ними и песня.
Вопреки тому, что Павел Петрович не понимал слов, энергичные наступательные звуки закружились хороводом и увлекли за собой.