– Папа, если я решу бросить Амира, то сначала ему скажу…
– Нет! – восклицает резко. – Никогда. Ему о таком ни слова. Особенно если это произойдёт после свадьбы.
– Папа…
– Обещай мне, – буквально встряхивает.
– Хорошо, – согласно киваю.
– Я тебе всегда помогу, – заявляет твёрдо. – Помни.
+++
Амир подхватывает меня на руки, едва переступаем порог нашего дома. Одержимо впивается в мои губы. Не целует. Кусает. Ударяет. Помечает как собственность. Вонзается жадным и жёстким ртом.
– Дьявол, – рычит он. – Какой же я голодный.
– Десерт не понравился? – бросаю, задыхаясь.
– Ты, – чеканит. – Ты мой чертов десерт.
Раздирает мои джинсы между ног, рвёт ткань легко и безжалостно, при этом успевает высвободить свой вздыбленный член из штанов. Насаживает меня на огромный орган, пронизывает насквозь. Вдалбливается внутрь бешено и дико, с животным остервенением.
Я кончаю, как только он проникает в меня. Сама не понимаю, не отдаю отчёта в происходящем. Почти отключаюсь от реальности. А после завожусь снова, от каждого нового толчка загораюсь сильнее. Воспламеняюсь.
Кричу его имя. Голос срываю. По бёдрам растекается мелкая дрожь. Спина рефлекторно выгибается. Тело напряжено в ожидании новой развязки.
Впечатление, словно внутри орудует отбойный молоток. Быстрее. Резче. Доводя до спазмов. До судорог.
Амир душу из меня выдирает. А я ещё хочу. Прошу добавки. Умоляю. Шепчу его имя сквозь стоны. Царапаю мускулистые плечи и широченную спину, жажду поставить личные метки. Отдаюсь глубинному зову природы.
Я снова и снова возвращаюсь к словам своего отца, мысленно прокручиваю наш странный и тревожный разговор, ставлю диалог на повтор. Пытаюсь разобраться в происходящем. «Дудаевы женятся на своих». Эта фраза цепляет особенно сильно, царапает изнутри. Но ведь Амир сделал мне предложение, планирует свадьбу, даже целых две свадьбы сразу. Тогда в чем подвох? Что может пойти не так? Что беспокоит моего отца? Сомневаюсь, будто проблема исключительно в культурных различиях между нами. Существуют иные трудности, о которых я пока не подозреваю.
Мои занятия с Назирой тоже слабо помогают разобраться в данном вопросе. Мы проводим время за изучением языка, религии, традиций, однако я не замечаю ничего опасного, подозрительного, такого, что могло бы мне серьезно навредить. Все выглядит довольно разумно, логично и безобидно. Никаких дикий обычаев, никаких кровавых жертвоприношений. Терроризм не имеет ни религии, ни национальности. Связывать подобную деятельность с конкретным народом нельзя. По большей части это просто стереотип. Меня гораздо больше волнует криминал, в котором крепко увяз Амир, чем какие-то культурные особенности или пустые обвинения вроде тех, что озвучивала в начале моя мама.