Это было странно. Анабель ожидала бабочек в животе, а не слюнявый рот с припухшими губами. Хотя ничего из этого не произошло, девушка согласилась дать шанс Илону.
После их прощания, переступив порог дома, Белль увидела встревоженную Эвелин, которая дожидалась её в коридоре. Она стояла, скрестив руки на груди, с неряшливым пучком на голове в изумрудном хлопковом платье. Мама попросила быть её осторожной, настоятельно рекомендуя, свести отношения с парнями к минимуму. Анабель не послушала её и продолжила тратить все свое свободное время на первого возлюбленного, стараясь испытать такие же эмоции, как и её сверстники в школе.
Вслед затем, когда она необдуманно отдала свою невинность Илону, ей спешно пришлось расстаться с ним. Парень решил заняться гиперопекой над тем, что по его мнению принадлежало ему, а она не выдержала непрерывного контроля.
Прибежав вся в слезах домой, Белль бросилась в нежные объятия матери, умоляя избавить её от страданий. Эвелин чересчур серьезно отнеслась к моральному состоянию дочери, потащив её по врачам. Она тряслась над своим ребенком, заставляя пить успокоительные, пока Анабель не стало лучше.
Девушка знала, что это странная особенность Эвелин, которую она ненавидела. Ее мама все детство пристально наблюдала за любыми поступками и эмоциональными скачками дочери. Эвелин запихивала успокоительную таблетку в детский рот, как при сильном стрессе, так и при огромной радости. Анабель редко показывала перед ней свои эмоции из-за несогласия принудительно избавляться от них. Действительно, в тот день, когда она бросила своего парня, ей впервые захотелось забыться. Но не потому, что девушка любила его, а наоборот из-за настоящего отсутствия эмоций…
Свернув на улицу “Оак–авеню”, она подъехала к бывшему дому и отключила автомагнитолу. Теперь, кроме отца, никто не контролировал её чувства и переживания. Сосредоточено посмотрев на старый коттедж с пластиковыми панелями, Белль ощутила, как что-то мокрое скатилось на её джинсы. Она дотронулась ладонью до лица и вытерла нескончаемый поток слез, который стекал по её подбородку. “Мама, я вернулась! Ты по мне скучала?”, – шёпотом проговорила Анабель.
Старый дом выглядел безжизненным, а любимые кусты пионов завяли. Засохшие капли крови отражались на белых занавесках в прямоугольных окнах, передавая гнетущую атмосферу траура. Захлопнув машину, она направилась к бетонным ступенькам.