Все притихли, глядя то на стража, то на Командующего. Кристофер иронически посмотрел на Эвана и произнёс:
– Мы были детьми. И выросли. А сейчас Командующий, согласно полученным данным, послал наиболее подходящего для работы стража найти и вернуть важного человека. Твой страж выполнил приказ. Всё.
Эван испытующе посмотрел на Криса. Расслабился, кивнул.
– Да, мы были детьми. И сейчас мой лучший страж сделал невозможное. То есть именно то, что я от него и ожидал.
Принц поднял стоящую на крыле бутылку тархуна. Сел, скрестив ноги, не обращая внимания на скопившуюся на металле пыль, мгновенно испачкавшую его одежду. Обвёл взглядом притихших друзей и негромко проговорил:
– Эта Эвилана Солнцева, которую ты вернул, Крис, чрезвычайно важна. Мне нужно собраться с мыслями.
Эван посмотрел на Ворона, озорно прищурился.
– Вер, расскажи про полубезумного монаха в Перу. Он правда умеет через кожу засовывать в тело пациенту руки и доставать оттуда опухоли? А потом ни шрамов, ни последствий?
Медик выдохнул заковыристую фразу на незнакомом языке. Марков блаженно прикрыл глаза.
– Ммм, перуанские ругательства, давненько их не слышал. Так что, прямо без анестезии?
Ворон криво улыбнулся.
– И даже без антисептика. У него под ногтями рзац ведает какая зараза, а он ребёнку в живот руками. И достаёт воспалённый аппендицит. Жесть! Я полгода жил рядом с этим безумцем. Он что-то рассмотрел во мне, взял в ученики. Я столько свиней перепортил, вся деревня сидела исключительно на мясной диете. Наконец, понял, как это происходит, и монах допустил меня до людей. Даже пригодилось. Не поверите, занесло меня однажды в Тибет…
– Конечно, не поверим! – Чуть слышно прокомментировала Инди, но Ворон лишь иронично покосился на неё и продолжал болтать.
Они травили байки и рассказывали всё подряд, наслаждаясь каждой секундой столь редкой возможности пустого трёпа друг с другом. У Ворона завибрировал планшет, он нажал на экран и снова убрал устройство. Это прервало поток веселья, и Крис спросил:
– Эван, расскажешь?
Марков достал из кармана прямоугольную пластину в полсантиметра толщиной, два торца которого светились синим. Подумал. Повертел в руках, несколько секунд выбивал длинный ритм по разным граням, отчего синий свет становился всё темнее. Наконец, прямоугольник налился чернотой, будто вбирая в себя окружающий свет. Звуки со складов стихли, даже пыль перестала мерцать на крыле.