Во главе стола уже возвышался, как на троне, с прямой спиной, статный Пятый судья. За ним, фоном, зеленели ветвистые напольные комнатные цветы. Он предпочитал даже в совещательной не снимать мантию, так и сидел в ней, отливая цветом гематита на блестящую гладь столешницы.
В это время Вторая судья, наклонившись через весь стол, выкладывала на огромное блюдо вкусно пахнущие пирожки, с улыбкой приговаривая:
– Сегодня испекла с яблоками, очень пышное тесто получилось., – при этом её массивные бусы глубокого синего лазурита свисали с богатой груди прямо в пирожки. Между ней и Пятым судьей насупившись, с выражением лица, как у испуганного ребёнка, сидела лупоглазая малышка, с большой выдающейся грудью, отчего всем её видом она будто вопрошала: «Ну, за что вы меня так обидели?». Казалось, что это и вовсе не Судья, а чья-то дочка. Но нет, это была она, Четвёртая, за глаза её звали Нефритовая леди. Никто не помнил, когда они её так прозвали, но так видать повелось издавна.
– Дамы и Господа, рассаживайтесь, пора начинать, – воскликнул председательствующий, гордо задирая подбородок кверху. Все начали затихать и спешно усаживаться на свои места.
Когда все расселись и замолкли, Пятый окинул взглядом огромный стол из массива, и громко произнёс:
– кто готов выступить?
Тут же без вступления, Восьмой вскочил со своего стула и в обвинительном жесте указал на дверь:
– я этого безобразия не допущу! В этот раз я не позволю никому, – он кивнул по сторонам, и продолжал, уперевшись кулаками в стол, – все слышат?! Никому!! Меня надуть!! Это заговор! Они там обалдели что ли?? Всё специально так подстроили, что бы нам снова пришлось мучиться!!
– Уважаемый Восьмой! Мы ни в коей мере не умаляем Вашей правоты, – вступил в разговор, не вставая со своего места Девятый, – да и не спорит никто! Ведь правда, дамы??, – он при этом широко улыбался, сверкая белоснежными зубами, излучая такой радостный свет вокруг себя, как лучи солнца, сверкающие через цитрин его письменного прибора. Восьмой хотел было сесть, но не сдержался, и громогласно в ответ завопил:
– а наши дамы никогда не против, им похоже вообще всё равно!! Они как амебы, растеклись по столу – кинул он горькое обвинение в сторону грузной Двенадцатой, сидящей в позе вечного «ждуна», сложив кисти рук на пузе. Она при этом даже не пошевелилась. Отчего была похожа на инопланетное лупоглазое бесформенное существо, образ которого усиливали мелкодисперсные аметистовые бусы, закрученные в красивую шестинитную спираль на ее шее. Зато встрепенулась Третья и мгновенно звонко парировала: