– Как романтично! – заинтересованно произнесла Кей. – Твой отец, должно быть, широкой души человек. Усыновить случайного мальчишку, когда у тебя и без того много детей, – это очень благородно!
Майкл не стал уточнять, что в среде итальянских иммигрантов семья с четырьмя детьми считается маленькой.
– Тома не усыновляли, он просто жил и рос с нами.
– Не усыновляли? А почему? – тут же полюбопытствовала Кей.
Майкл усмехнулся.
– Отец сказал, что негоже Тому менять фамилию. Это было бы неуважением по отношению к его родителям.
Хейген тем временем провел Санни через уличную дверь в кабинет дона, после чего поманил пальцем Америго Бонасеру.
– Почему они пристают к твоему отцу с проблемами в такой день? – спросила Кей.
Майкл снова усмехнулся.
– Потому что знают: обычай не позволяет сицилийцу отказать в просьбе, когда у его дочери свадьба. Естественно, ни один сицилиец такого случая не упустит.
* * *
Подобрав подол, Люси Манчини взбежала по ступенькам. Массивное купидонье лицо, красное от желания и вина, пугало ее, однако не для того она всю неделю заигрывала с Санни Корлеоне, чтобы теперь прятаться. В колледже у Люси случилось всего два романа; оба продлились не больше недели и никакого удовлетворения не принесли. Второй парень во время ссоры пробормотал, мол, «у тебя там настоящее дупло», и после этого до конца учебного года Люси ни с кем не встречалась.
Летом, пока шла подготовка к свадьбе Конни Корлеоне, она наслушалась пикантных историй о ее брате. Как-то воскресным вечером на кухне Сандра, жена Санни, была в настроении посплетничать. Простоватая и добродушная, она родилась в Италии, но еще совсем ребенком попала в Америку. Грудь у нее была большая и тяжелая, под стать дородной фигуре. За пять лет брака Сандра родила троих детей. Вместе с другими женщинами она дразнила Конни ужасами брачной ночи.
– Божечки, – хихикая, рассказывала Сандра, – клянусь, когда я впервые увидела хозяйство Санни и поняла, что оно сейчас окажется во мне, то заорала: «Караул! Убивают!» Целый год после свадьбы у меня внутри все напоминало кашу из разваренных макарон. Узнав, что муж обхаживает других девушек, я первым делом пошла в церковь и поставила свечку.
Все засмеялись, а Люси ощутила приятный зуд между ног.
Вот и теперь ее переполняло желание. Санни схватил девушку за руку, повлек за собой по коридору и затащил в пустую спальню. Как только дверь за ними закрылась, Люси почувствовала, как слабеют ее ноги. Санни впился в нее горькими от жженого табака губами. Она открыла рот, впуская внутрь его язык. Зашуршало платье, и большие теплые пальцы стянули с Люси атласные трусики и принялись ласкать ей промежность. Люси обхватила Санни за шею и прижала к себе, пока он свободной рукой расстегивал брюки. Затем подхватил ее под голые ягодицы и оторвал от пола, а Люси скрестила ноги у него на бедрах. Его язык снова оказался у нее во рту, и Люси принялась жадно его посасывать. Резким движением Санни прижал ее к двери, да так, что Люси больно ударилась затылком. В живот ей уперлось что-то большое и горячее. Чувствуя, что орудие нуждается в направлении, девушка опустила правую руку. Налитая кровью мышца едва помещалась в ладони и пульсировала, будто зверек. Чуть не плача от предвкушения, Люси погрузила наконечник во влажное, трепещущее лоно. Санни вошел, и она едва не задохнулась от пронзившего тело наслаждения, а ноги сами собой взметнулись вверх. Словно колчан, она принимала в себя стрелу за стрелой. С каждым молниеносно-раздирающим ударом ее поясница выгибалась все сильнее, пока впервые в жизни Люси не достигла сокрушительной кульминации. Зверек внутри обмяк, а по бедрам потекло густое семя. Разжав ноги, она медленно опустила их на пол.