Тем временем, федералы обшарили цепкими, ничего не пропускающими взглядами всю мою квартиру. Жил я довольно скромно, как и живут обычно провинциальные холостяки. В моей квартире была только одна комната, всю обстановку которой составляли диван, тумбочка, кресло, небольшой журнальный столик, небольшой шкаф, забитый, в основном, книгами и телевизор. Кухня отличалась такой же скромностью: древний буфет с треснувшим стеклом, да исцарапанный стол с тремя табуретками.
– Вы хорошо знали Радзиевского? – неожиданно спросил коротышка.
Я пожал плечами.
– Иногда захаживал к нему, на чашечку чая, но не могу сказать, что знал его очень хорошо.
– Вам что-нибудь известно о его исследованиях? – его взгляд так и впился в меня.
Волнуясь и дрожа, как абитуриент на вступительном экзамене, но внешне стараясь оставаться спокойным, я ответил:
– Да, он как-то обмолвился, что умеет превращать воду в золото. Даже обещал показать, как это делает. Но так и не показал. Наверное, просто выдавал желаемое за действительное. Если бы он умел превращать воду в золото, то не жил бы так скромно.
– Больше он ни о чем не рассказывал? – не унимался коротышка.
Его партнер, верзила, во время допроса возвышался рядом с ним, грозно хмуря брови. У меня сложилось впечатление, что скажи коротышка ему «Фас!», как он незамедлительно бросился бы на меня и изорвал зубами в клочья. Мне стало страшно.
– Нет, больше Радзиевский ничего не рассказывал. Он вообще был человеком со странностями. Об этом весь город знает. А почему вы об этом спрашиваете? Вы думаете, что это было не самоубийство?
Коротышка вздрогнул. Впервые за время беседы он хоть как-то проявил свои чувства.
– Нет, с чего вы взяли?
– Просто обычно в подобных случаях представители закона не посещают возможных свидетелей с расспросами.
– Так поступают только местные представители власти, – презрительно заметил коротышка. – Мы обязаны проверить все. А что это у вас за сверток?
Я похолодел, когда его взгляд уткнулся в сверток Радзиевского, который так и остался лежать на тумбочке.
– Это газеты, – нашелся я. – Кое-какие старые мои заметки. Сегодня захватил с работы.
– Можно взглянуть?
– Пожалуйста, – простое слово, которое я произносил несметное количество раз в жизни, едва не вывернуло мне язык, неожиданно отказавшийся повиноваться.