Я пожал ее руку и перевел взгляд на писательницу.
– Это же вы были в Brandy’s piano bar на моем выступлении в День святого Валентина?
Незнакомка отрицательно помотала головой.
– Но как же? И в эту пятницу…
Она одобрительно закивала.
– Вы так быстро исчезли, что я не успел вас поблагодарить. Вы вдохновили меня!
Девушка улыбнулась, но ничего не сказала в ответ.
– О, мой мальчик, – включилась в разговор миссис Брейкер, – неужели родилась финальная композиция?
Я кивнул, не отрываясь от незнакомки.
– Простите, мне нужно возвращаться за инструмент. Если хотите, я сыграю для дорогих гостей что-то особенное…
– Я с удовольствием бы послушала вашу новую мелодию, – отозвалась миссис Брейкер.
– Для вас хоть звезду с неба. Надеюсь, меня не уволят за самодурство. – Я окинул взглядом зал, убедившись, что никого из распорядителей нет поблизости.
Леди последовали за мной к роялю.
– Как вас зовут? – поинтересовался я у незнакомки.
Вместо ответа, она положила тонкую кисть на мою руку, а затем указательным и безымянным пальцами поочередно дотронулась до двух клавиш. От прикосновения прохладной, чуть влажной кожи ладони, принадлежавшей будто ангелу, мое тело будто обдало океанским бризом. Ее лицо оказалось так близко, что у меня перехватило дыхание.
– Не понимаю…
Она повторила действие. И на меня снизошло озарение.
– Ноты ре и ми. Вас зовут Реми?
По взгляду писательницы я понял, что догадка оказалась верной.
– Пожалуйста, не исчезайте внезапно, как раньше. Дайте шанс, мне жизненно необходимо с вами поговорить.
Она приподняла одну бровь, но через пару секунд все же согласилась, едва уловимо опустив подбородок.
Я переключил все внимание на рояль и ощущение триумфа, которое вложил в последнюю композицию. А когда закончил, прочитал на лице миссис Брейкер гордость и восхищение.
– Изумительная вещь! Вы каждый раз превосходите себя! – Видно заметив мое беспокойство, она добавила: – Птичка ваша упорхнула, но оставила записку. – Миссис Брейкер протянула мне лимонный стикер, сложенный вдвое.
Я в нетерпении развернул послание:
Буду ждать в 9 вечера под Бруклинским мостом.
Внутри меня все заклокотало. Будто наваристый бульон достиг точки кипения, теперь можно было снять пенку – отсечь лишнее и оставить томиться на медленном огне до полной готовности.
Предвкушение долгожданной встречи добавляло моей игре жара. Рояль, поклонники джаза, сменяющие друг друга на посту у легенд, увековеченных в камне, светописи, масле – все растворилось в одно мгновенье, когда маленькая стрелка настенных часов остановилась на восьмерке. Я бережно опустил клап, поблагодарив нового приятеля за отличную командную работу.