Вернувшись к автобусу, мне захотелось сфотографировать бруствер с автоматчиком. Я достал телефон и в открытую нажал на кнопку камеры. И вдруг, стоявший статуей военный как заорал! Будто искорёженные звуки грома раздавались один за другим! Я зашел за автобус, но пулеметчик продолжал кричать, указывать на меня рукой. На его призыв подбежал краснолицый откормленный офицер и потребовал мой телефон. Я уже было подумал, что все, теперь не добраться мне до монастыря, но краснолицый с устрашающей миной всматривался-всматривался в мою смиренную физиономию, и вдруг как-то успокоился, а затем просто приказал удалить фотографии, что я и сделал с радостью. Возможно, помогло то, что я постарался уйти в пустоту, но смотрел в его глаза без боязни. Вообще мне казалось, что я очень легко отделался…
Уже когда сел в автобус меня начало немного трясти, но я снова ушел в медитативный поток. И тут я вспомнил историю, которая случилась со мной совсем давно в Гималаях. Тогда я прошел к истоку Ганги – Яномотри без разрешения (туда паломников во второй половине октября уже не пускают). Спускаясь со священных индийских гор, я уже посчитал, что полностью нахожусь под защитой Шивы, а потому решил идти назад не тропой контрабандистов, которой я направлялся вначале по заросшим кустарником склонам из деревни, а добротной дорогой паломников, заканчивающейся возле блокпоста. Во мне была уверенность, что с божьей помощью пройду. Но у блокпоста меня окликнул выскочивший из будки черноусый в зеленном мундире автоматчик. Он потребовал разрешение на проход в запретную зону. Офицер был очень сердит, поскольку не видел, чтобы я проходил мимо него раньше. И я тогда, как сейчас, без мыслей и почти без слов, но от лица Бога, долго смотрел ему в глаза, не реагируя на его истерию. Автоматчик затем просто сказал: Проходите!
В Кандинг автобус прибыл под вечер, но затем еще долго тащился в пробке по главной улице города, растянувшейся на несколько километров в глубоком ущелье. Мы ехали берегом порожистой реки, по обеим сторонам которой, в пойме и на склонах стояли невысокие, чаще многоуровневые дома, перемежающиеся небольшим количеством многоэтажек. Город сверкал в сумерках иллюминацией и огнями витрин.
Я вышел из автобуса и сразу надел куртку. Погода была зыбкая, лил холодный дождь, навевавший неопределенность; по асфальту текли грязные ручьи. По пути в автобусе я сумел забронировать через интернет гостиницу, которая оказалась довольно далеко от вокзала. Несколько таксистов, которых мне удалось остановить, отказывались туда ехать или не понимали меня и сразу уезжали. Я уже засомневался, найду ли я сегодня этот отель… Потом один таксист, которому я показал на карте телефона точку с названием отеля, пообещал привезти меня на место за пятнадцать долларов. Я сел, думая, что будет как во всех других городах, то есть что таксист привезет меня точно к месту назначения, но по дороге он стал набирать попутчиков, и вскоре их набилась целая машина. По-видимому, этому способствовало то, что я сильно устал от дороги и немного нервничал, включив ум, который вызвал страх остаться без ночлега. Я работал над тем чтобы снова обрести пустоту внутри себя, но все не смог успокоить ум. И как результат – водитель высадил меня в дождь на обочине дороги. Я задал ему вопрос про отель, что он, мол, обещал отвести меня прямо к нему. Но щуплый китайчонок показал рукой куда-то в горы и умчался со своими пассажирами.