Зоя стала школьницей. Мы жили скромно. Да, я стесняюсь называть вещи по именам – мы жили бедно. Она донашивала мои ботинки и перешитые мамины кофты, и в те времена я иногда шутил над ней, почему из двух пар моих ботинок она помыла только «свои». Зоя любила обижаться на всё подряд, и меня это бесило и радовало одновременно. Первое – потому, что с обидчивыми людьми сложно. Второе – потому, что в такие моменты она не липла ко мне со своими играми и рассказами.
Мать много работала, и мы видели её только утром и вечером, уставшую и вечно дремавшую под телевизором.
Я уже заканчивал школу, когда вдруг понял, как Зоя дорога мне, и как я её люблю. Ничего не случилось. И это не было указанием какого-то мудрого перста с облаков. Просто почувствовал, что к Зое меня тянет сильнее, чем в компанию друзей. Что в ней есть мир – совсем непонятный мне и незнакомый, но когда я это увидел – уже не мог от неё оторваться. Мы стали часто гулять вместе, смеяться, подкалывать друг друга, рассказывали то, что не смогли бы доверить больше никому. Когда она делилась мечтами, её глаза становились неистовыми, сумасшедшими. Когда читала в книге что-то интересное – то выключалась из реальности. Когда просыпалась утром – то улыбалась так, будто новый день станет лучшим в её жизни.
Дважды я дрался в школе из-за того, что нас стали называть «парнем и девушкой», хотя все знали, что она моя сестра. И с разбитой рожей я доказал самым любопытным, что ни одного глупого слова в наш адрес больше никогда и ни от кого не будет. За это меня чуть не выгнали перед самыми экзаменами, но сестра втайне побежала к директору, плакала, уговаривала и доказывала, что я очень умный. Тогда я решил, что из-за моих пока непроявленных умственных способностей меня и оставили, а о визите Зои к директору узнал только несколько лет спустя, на встрече выпускников. Оказалось, что эта история приобрела огласку благодаря какой-то школьной секретарше.
После школы по совету матери я поступил в юридический. Выбор был неосмысленным, в тот момент я ещё не знал, чем хочу заниматься. Когда спросил у Зои, кем она меня видит в будущем, она захихикала и ответила, что хочет, чтобы я был человеком.
Тогда же я начал замечать, насколько сильно разладилось её общение с матерью. В то время я выразился бы об этом, как о подростковой глупости или жестокости, которые ударили ей в голову из-за переходного возраста. Помню, как кричал на неё, чтобы она перестала цепляться к матери, что все её психозы – это просто желание выйти из-под контроля и делать всё, что захочется.