– Я вышлю тебе свой код для связи, – невозмутимо продолжал Федор. – Конечно, Вайхман – это для крайнего случая и лучше не писать по нему открытым текстом. Давай условимся, сообщение 01 – ты успешно выяснил судьбу Карпенко, опасности нет. 02 – ты выяснил судьбу Карпенко, он в беде, срочно нужна помощь. 03 – Юрий сам скрывается, он «запачкался», надо от него открещиваться. 04 – ты сам в трудной ситуации, нужна поддержка. 05 – дело – полная дрянь, ты бросаешь все и улетаешь с Аркаима.
– И если я соглашусь? – тихо спросил репортер.
– Подпишешь два экземпляра договора, один тебе, другой мне, – Федор извлек из-под стола два листка гербовой бумаги с заготовленным текстом и протянул Ивану.
– В принципе, мне больше нечего добавить, – сказал главред, пока Фомин изучал ссылки на стандартные параграфы, сокращения и особенно тщательно – условия оплаты, – Роман Волхов тебе расскажет больше полезного по прибытии. Напоминаю, если ты даже прилетишь, а Карпенко уже нашелся – пятьдесят тысяч твои плюс компенсация за звездолет. А если примешь участие в успешных поисках – еще пятьдесят. Сейчас подписываешь договор – и я загружаю все необходимое в твой коммуникатор, записываю файл о журналистском ранге в твой паспорт. Останется собрать вещи и заехать в Департамент связи на имплантацию ключа. У тебя же нет мозговых имплантатов?
– Нет, у меня генная фобия, нейронное отторжение.
– И как ты собирался стать успешным репортером в нашем веке? Ну ладно, для ключа нервы не важны. Так что решил?
В тот момент Иван был ближе всего к тому, чтобы послать главного редактора в неприличном направлении. Одно дело – пропавший чудак и гоняющиеся за ним сумасшедшие. Но если издание так просто дает ему доступ к передатчику Вайхмана – такая щедрость не укладывалась в голове, в нее не верилось. Но Иван не ушел. Он сказал:
– Была у меня девушка, Каталина, Кэт. Она часто мне говорила, что я ничтожество, скучный, унылый, нищий, ну, и так далее. Мы с ней ссорились. И она убегала из дому, оставляла дверь нараспашку, напускала холод. А потом я брал машину напрокат, искал ее. У Кэт было много друзей, она выключала коммуникатор. Но я как-то находил, ждал ее под окнами с дорогущими цветами, иногда всю вашу зарплату на эти розы спускал. И никогда не поднимался в квартиры ее друзей. Может, боялся, что меня прибьют, ее любили парни «без тормозов». А потом она выходила, разогретая, успокоившаяся, жадно вдыхала запах цветов. Иногда мы даже не ждали до дома, в машине все делали. И мне больше всего нравилось, когда Кэт шептала, что я у нее один-единственный. Вот почему-то нравилось чувствовать себя обманутым. Как сейчас. Здесь же подвох размером с главный храм ацтеков, а я соглашаюсь.