Эти две невозможные недели они почти не разговаривали. Механически ели-спали, временами застывая. Спать получалось не очень, потому что в тишине и темноте обострялись мысли. Они лежат под одеялами на кровати в теплом доме, а дети-внуки? Они еще живы вообще или уже никого нет?
Женщина знала, что ее сын, невестка и внуки живы. Неизвестно, откуда это знание приходило, но она чувствовала так. Им трудно, они в опасности, но – живы, это точно. Взялась за вязание, чтобы чем-то занять руки. Она любила вязание за то, что в процессе исчезали мысли. Даже если узор был простой или его не было совсем, все равно мелькание спиц или скольжение крючка начисто затмевали реальность. Начала вязать зеленые сервировочные салфетки, семь штук, загадав про себя, что отдаст невестке, когда семья подаст весточку.
В новостях проходили сюжеты о том, что колонну Красного Креста в очередной раз не выпустили из Мариуполя, обстреляли на выезде. Сюжеты шли по сообщениям очевидцев, тогда еще не было известно о братских могилах во дворах многоэтажек.
Созванивалась каждый день со сватами. Отношения с ними не сложились, слишком разные люди, точек соприкосновения нет. Они жили в Петровском районе, самом обстреливаемом Украиной. Но все равно ненавидели Россию. Логического объяснения этому нет.
На девятом этаже их дома ловила украинская связь, и сват привык каждый день созваниваться с дочерью. За эти страшные дни один раз дозвонился сын с какого-то международного номера из офиса МКК. Просил связаться с управлением в Киеве, сам дозвониться туда не может. Сын всегда скуп на слова и эмоции, и этот звонок означал одно: они на грани, помощи нет ниоткуда. Женщина тут же кинулась названивать по всем номерам, но ни один не отвечал.
Сильно помогала работа: переживаешь или нет, перед тобой больные люди, которым требуется помощь. На приеме некогда думать о своем. У сотрудников родственники тоже оказались в Мариуполе в тяжелый час: у одного брат, у другого дочь. От сотрудников ничего утешительно нет: следят, в каком районе идет бой, и думают о своих. Известий нет, связь прервана, утешить нечем. Отправили данные родных куда только можно, волонтерам тоже. Тишина. Женщина позвонила в Красный Крест, на работу сына. Приятная женщина записала данные, но и только. Оказалось, что у них тоже нет данных о сотрудниках, работающих в Мариуполе. То есть анкетные данные присутствуют, в вот что там сейчас происходит, неизвестно. Обещала дать знать, как только появятся новости.