доровый сын Халила, Али, обязан отработать две луны на строительстве дома Джуры бесплатно и беспрекословно слушаться мастера. Только тогда, когда дом Джуры будет построен, считать наказание оконченным. После этого никто в Афарикенте не должен отдавать своих детей в обучение к мастеру Санджару во избежание таких несчастных случаев. А кто всё-таки отдаст ребёнка ему в ученики, жаловаться не имеет права».
Толпа притихла. Все внимательно слушали судью, и не то, что возглас – громкий вздох не нарушал звонкую тишину возле дома судьи. После того, как судья закончил говорить, раздался вздох удовлетворения. И народ, поначалу готовый разнести дом судьи по кирпичику, теперь готов был целый день таскать его на руках и благословлять на все лады его честное заключение.
– Уважаемый казий! Я не знаю, какими словами вас отблагодарить за ваше справедливейшее решение! – Халил несказанно обрадовался такому повороту дела.
– Но это не всё. – Строго нахмурившись, произнёс Хафиз Хараши. – После того, как Анвар Ханбобо напишет фетву, каждый из спорщиков получит копию, заплатив необходимую сумму в виде налога. Каждый из вас её подпишет, если грамотный, или поставит крест, ели не выучил до сих пор алифбоси*. Он сохранит фетву у себя, поскольку дело непростое. Мало ли как сложится ваша жизнь в дальнейшем.
Санджар обрадовался, что легко отделался, можно было и без головы остаться. Но терпеть возле себя несносного Али целых две луны и не иметь возможности ударить его? Это наказание не для Али, это наказание для мастера! Ладно, со штрафом он немного потянет, а потом скажет, что денег нет, и уговорит Халила, чтобы тот не настаивал на нём. Но вспомнив жён Халила, понял нелепость своего желания, более жадных и цепких женщин как Зумрад и Лайло в Афарикенте не было.
Да они не только его, они ещё и судью Хафиза Хараши за пятьдесят таньга сживут со света. Тем более что сумма штрафа уже к дневной молитве будет известна не только в городе, но и в окрестных кишлаках. Ну почему у этого негодного мальчишки такая слабая голова – его учитель бил линейкой по голове целых три года и ничего, не падал без памяти. Правда, ума от этого больше не стало. Да и ту линейку сравнивать с его любимой палкой было как то не с руки…
Халил ещё раз поклонился судье. Повернувшись, поклонился толпе, поблагодарив всех самыми проникновенными словами. Он, без конца прикладывая кончик платка к глазам, нетвёрдыми шагами отправился домой. За ним потянулись все остальные. Каждый считал, что именно его присутствие и слова помогли справедливому решению запутанного дела. Будет теперь о чём говорить в чайхане – можно немного и приукрасить: никто ведь не слышал, кто и что говорил в толпе. Можно присочинить и понравившиеся слова соседа, выдать за свои! При случае можно и хорошие слова о судье сказать, до него эти слова могут дойти. А если придётся обращаться, то и судья вспомнит, какой гончар Инноят хороший человек! Медленно людская река разбивалась на ручейки, растекающиеся по улицам и переулкам Афарикента.