В своё время стёкла привели братьев в изумление своими свойствами —через них всё было видно, как сквозь воду. Стекло очень хорошо задерживало холодный воздух, не пропускало его в комнату. В гостиной их дома были окна со стёклами. Эта роскошь появилась несколько лет тому назад. Маленькие, размером в две ладони кусочки льдистого стекла были вставлены в панджары. Тогда братья были помладше и устроили глупую по их нынешним понятиям игру. Али забрался в гостиную, а Ульмас устроился во дворе под окном. Они, громко хохоча от восторга, корчили друг другу рожицы. Когда за этим совершенно бессмысленным и непонятным занятием их застал Карим, он, несмотря на всю свою любовь к братьям, сам отходил обоих хворостиной: одного по тощему заду, а другого по жирной спине. Да так, что потом братья неделю на стёкла смотреть не могли.
Наказаны они были не за то, что могли стекло испортить, поцарапать или не приведи Аллах разбить, а за совершенно бестолковое озорство, недостойное таких взрослых ребят. С тех пор братья прониклись к стеклу большим уважением и изделия из него почитали как самые красивые и нужные в доме. Так же они относились к стеклянным вазочкам, стоящим в нишах гостиной комнаты. Али размышлял, почему он ни разу не спросил у взрослых, где и как изготавливают стекло. Он хорошо знал, что оно дорогое, очень дорогое, безумно дорогое. Разбить его равносильно добровольной и страшно болезненной смерти.
Обратная дорога до дома заняла столько же времени, сколько и к обломанному карагачу. Взрослые уже не запрещали ходить на другой берег. Видимо поняли, что запретные яблоко или груша, сорванные в чужом саду намного вкуснее, чем та, которая растёт под собственным окном. Карим аккуратно перепрятал драгоценности в другое место. О нём не знал даже отец. Халил сам настоял на этой тайне, объяснив сыну, что ему до смерти осталось не так уж много дней. Али с Ульмасом, невозбранно бегая везде, где заблагорассудится, очень скоро перестали думать о непонятных запретах и выбрали приметную площадку местом своих странных занятий.
Халил, пришедший вечером к Зумрад, долго, со вкусом пил чай со слоёной лепёшкой, нахваливал лакомство, приготовленное младшей снохой, и долго говорил. Разговор был обо всём, что произошло в этот беспокойный день. Но больше всего о том, что он на некоторое время должен будет уехать в Бухару.