Для Зумрад было великой тайной, как с одного танаба земли можно собрать столько необходимых овощей и фруктов? Как можно с того же танаба земли кормить двух коров, два десятка баранов, пятьдесят кур и несколько десятков уток, не считая перепёлок. И совсем уже непонятным было то, как весь навоз превращается в удобрение. А у соседей из него кроме кизяка ничего не делают. Лайло приказывала собирать навоз, мешать с рублеными сорняками, а осенью раскидывать по вспаханной земле.
Все овощи у Лайло были в полтора раза крупнее, сочнее и вкуснее, чем у остальных соседей, а фрукты слаще мёда или сахара. Злые кумушки утверждали, что навоз, раскиданный по пашне, противен Аллаху и это только вредит посадкам. Но все эти разговоры затихали, как только злоязыкая соседка усаживалась за дастархан и пробовала шурпу из этих овощей. Многие хотели перенять приёмы, используемые в доме у Халила, но не у всех получалось. Вот и злословили от неумения, незнания и зависти… Лайло же объясняла всё это простым заимствованием у китайцев. Они в земледелии не делали никаких секретов. Но многие дехкане, не желая лишний раз подняться с курпачи, получали со своих участков довольно скудные урожаи.
К сожалению, была ещё одна причина нежелания работать. Это были заоблачные налоги. Такие, что чем больше человек работал, тем больше он должен был платить. Зачем надрываться? Получишь десять мешков риса – из них четыре надо отдать. Соберёшь двадцать мешков риса – отдашь девять мешков. Получается, что лучше меньше работать и меньше отдавать. Многие привыкли жить впроголодь, как привыкли к жалобам на тяжёлую жизнь, на высокие налоги, на неурожаи и бескормицу…
Но страшнее всего были войны и набеги. Вот тут уже никто не спрашивал, сколько ты должен отдать – захватчики загребали всё подчистую. Лучше было не сопротивляться, а то можно распроститься с жизнью. Некоторые, те, что поумнее, делали схроны, куда ссыпали семенное зерно, прятали крупы, а в открытых кладовках стояли полупустые хумы, на дне тонкой плёнкой плескалось масло или лежали горстки круп. Этого было не жаль. Труднее было со скотиной, прятать её негде. Можно отогнать за реку, но и там она не была в безопасности. Каждый хозяин приспосабливался, как мог.
Вот уже семь лет в Мавераннахре никто ни с кем не воевал. Незначительные стычки беков в счёт не шли. Абдулазиз-хан и правитель Самарканда, не поделив Бухарский престол и помахав саблями, вскоре помирились и больше не воевали. В Бухаре был свой правитель, в Самарканде свой. Но та маленькая война обошла Афарикент стороной. Не зря про Искандер-султана говорили, что он как дервиш – лучше омон-пули* заплатит, чем станет воевать. Поэтому и налоги были большие. В семье Халила работы никто не боялся, от того не голодали. Но богатством никогда не хвастались. Опасно было это делать и все понимали: «