И понеслась косая в баню!
Володя Белоусов вроде выпил-то немного – на моих глазах лишь рюмку – а уже ходит, пошатываясь, со стаканом в лапе, ко всем пристает:
– Давай выпьем!
Поет и пляшет – рад человек! Ну, не всем быть крепкими к спиртному. У меня, к примеру, гены. Да и хитрости с мелкими глотками. А Белоус того – поплыл.
Впрочем, к финалу трезвых не осталось.
Мы с шефом после пьянки доколбасили до центра, и тут я вспомнил:
– Черт! Там сторож есть? Мне надо бы вернуться.
– Что произошло?
– Дипломат забыл.
Пал Иваныч покопался в памяти:
– Пошли сюда.
Мы доплелись до двухэтажки, зашли в подъезд и поднялись. Позвонили.
Дверь открыл Белоусов в майке и трико – трезвый как полковник КГБ.
– Что случилось?
– Анатоль Егорыч дипломат забыл. Заводи машину, съездим в УПК.
Владимир Викторович досадливо поморщился, но сделал все, как шеф велел – оделся, из гаража свою «копейку» выгнал. Мы съездили за дипломатом. Затем Белоусов развез нас по домам.
Мне было стыдно и тревожно.
Вот как надо бы вести себя в райкоме! А я-то, дурень….
И другая мысль – оно мне надо? Претворяться, унижаться, кем-то быть, а не самим собой. Как-то не приличувствует моряку с границы.
Мне Демина совет дала:
– Вы обращайтесь к Белоусову – он вас всему научит.
И клоунадить?
Голову сломав, пошел к Кожевникову.
– А-аа, – отмахнулся тот. – Чего ты хочешь от лодыря из комсомола?
Где-то это я уже слыхал. Ах, да! Любовь Ивановна (Люкшина, тоже инструктор идеологического отдела) называла в перебранке Белоусова «комсомольским лодырем».
А он ее «училкой комплексующей».
Впрочем, это было только раз – мы жили дружно.
Вот кто был психопатом в аппарате, так это Чудаков. Запретил девчонкам машбюро принимать документы для печати без его подписи.
Я прихожу со стопкой рукописных листиков:
– Игорь Филиппович, подпишите на печать.
Положил на край стола, а он их на пол:
– Заиб…. пропагация!
Я в обморок не пал и в лоб ему не дал – пошел, Кожевникову настучал.
Тот в задумчивости пробормотал:
– Игорь Филиппович держит нос по ветру. Полагаю, отдел не в милости у первого. С чего бы это? Опять Людмила Александровна где-то спростофилилась. Ну, ладно…
Пал Иванович нахмурился:
– Ты к Чудакову больше не ходи – мне, что надо напечатать, приноси.
М-дя, культура аппарата – статья особая.
Инструктору, к примеру, нельзя говорить после заведующего, а тому после секретарей – даже на собрании, где, казалось бы, все равны как в бане. Ценность мысли возрастает с должностью. Это ж надо!