Девочка сидела неестественно, сложив руки на груди, крест-накрест, ладонями обхватив тоненькие плечики. Обычно так сидят, когда в помещении слишком холодно.
Она его заметила, посмотрела прямо в глаза и улыбнулась; улыбка ей шла, взгляд сделался наивным, непосредственным, таким, каким и должен быть у детей.
Кроме девочки в холле не было ни души. Очередная загадка, успел подумать Герман, прежде чем приблизился к креслу.
– Привет, – весело сказал он, опустившись в свободнее кресло.
– Привет, – бойко отозвалась девочка. – А я вас знаю.
– Правда? И кто я?
Вместо ответа она слегка подняла ноги, внимательно посмотрела на свои красные лакированные туфельки и представилась:
– Меня зовут Ляля, я здесь с мамой.
– А я Герман.
– Да, – Ляля начала болтать ногами. – Герман, точно. А моего дядю зовут Глеб. Имя Глеб немножко похоже на имя Герман, да?
– Возможно, – уклончиво ответил Герман. – А ты случайно не знаешь, где все?
Ляля посмотрела на Германа глазами полными удивления. Взгляд был по-взрослому сосредоточен, глубок и пристален. Она смотрела на него секунд двадцать, будто ожидая, что он ударит себя ладонью по лбу и скажет, что сморозил глупость. Но он этого не сделал, поэтому ей пришлось ответить:
– Все сидят в номерах, – произнесла она шепотом.
– Почему в номерах? – не понял Герман.
– А вы не чувствуете, что пахнет гарью? Была гроза, вы же слышали, да?
– Слышал.
– Все разошлись по номерам… Гроза была очень сильной… Вы не боитесь грозы?
Её вопрос заставил Германа напрячься. Не боится ли он грозы? Что ей ответить? Правду, конечно же, говорить нельзя.
– Я её недолюбливаю, – отшутился он.
– А я боюсь. Гроза может убить! Вы знаете, как тяжело умирают люди, которых убивает молния?
Герман сглотнул. Ляля опять подняла ноги, и он обратил внимание на пряжку её лакированных туфель. У самой застежки пряжка обгорела, кожа почернела, сморщилась и выглядела грубой.
– Ляля! – раздался над самым ухом внезапный голос.
Мать девочки – низкорослая шатенка лет сорока – выскочила из-за колонны с видом воительницы.
– Сколько можно тебя ждать, что ты здесь делаешь?
– Я хотела подняться в номер, но устала.
– Мне это не нравится, – женщина взяла дочь за руку и, не глядя на Германа, потянула Лялю к лестнице.
– Пока, – крикнула Ляля.
– Пока, – ответил он чуть слышно, неотрывно глядя на красные лакированные туфли. Мать и дочь носили одинаковую обувь: красную, лакированную, на низком каблучке. Отличались туфли, пожалуй, размером.