Трёп стоит коромыслом.
Артёмов кричит в спину уходящему Бузулуку:
– Олег Дмитриевич! Не уходите! Я вам партию должен. – Смотрит на часы: – Подождите ровно шесть минут. В рабочее время играть в шахматы неудобно, а трепаться можно. Мы ж обмениваемся мнениями!
Сегодня Медведев в белой рубашке. Важен как покойник. Собрал летучку в редакции:
– Вчера у гендира была летучка. Много ругал он, что даём неинтересную информацию. Надо писать кроме приездов королей и их обедов. Писать о наших людях. Писать интересно, нетрафаретно. Будет нам очередная выволочка. На острый зуб Лапина попала статья Бузулука. Написана казённо. Видимо, о ней ещё будет идти речь, раз она зафиксирована. Какие вопросы?
Олег почесал затылок:
– Александр Иванович! Теперь надо готовить два варианта статьи. Статью, написанную живо, никакой министр не завизирует. Для визы – одна статья, для вестника – другая.
Медведев машет ладошкой книзу. Ну сбавь же ты глупые обороты!
– Да хорошую статью, – на подкрике выпаливает он, – ни один руководитель не откажется завизировать!
– Ну как, Александр Иванович, живо написать об активе? Это ж не актив, а матобогащение!
Попался Медведеву под горячую руку мурманский корреспондент Засухин. Засухина Медведев недолюбливает за самомнение. И, вкось отчеркнув мурманскую заметку, лепит смертный приговор:
«НИ.[62]Написано неинтересно. Факт местного значения».
Забракованные заметки всё же выборочно просматривает Колесов. Он вернул Медведеву эту информацию. С визой «Срочно подготовить!»
Медведев и сложи лапки. Прижух на минутку. Обмозговывает, как бы всё-таки дожать засухинскую классику и заодно спасти свою марку. Командует Новикову:
– Звони в морское министерство. Законсультируй материал! Надо… Архивежливо склоняй к тому, чтоб забраковать. Ну скучно же написано! Что тут интересного? Буксир «Стерегущий» спас корабль «Черняховский». Ну и что? Его обязанность такая!
Министерство же твёрдо настаивает на публикации. И Медведев получает вторую оплеху.
Сам себя оплевал с корени до вышки!
Пишет наш началюга дубово, топорно. И требует, чтоб все так писали.
И при чём тут пустые разглагольствования о скуке письма? И какие у Медведева критерии интересного? Да и есть ли они у него?
Татьяне надоела говорилка о скуке письма. И она соскакивает на собачью стёжку:
– У нас пёс с Козловским оперы поёт. Козловский жалобно затянул а-а-а-а-а в сцене юродивого, и пёс вторит ему, подвывает… Просыпается наш Полкан по будильнику. Хоть в два, хоть в десять. Вскакивает. Морда сияет. Хвост туда-сюда, как маятник. А я не могу проснуться. У меня в шариках темно, пока кофе не выпью. Вчера я стукнула будильником об стену. Мешал спать.