Проснулся он потом от ужасающей головной боли. Точнее, сначала проснулась она, а он только следом подтянулся. И еле-еле открыв глаза в упор уставился на самого себя: будто мертвого, но, Слава Тебе, Господи, не в гробу. Заорав почти как девчонка, а может быть и куда писклявей, Никита мгновенно вскочил и инстинктивно попятившись назад, споткнулся об опрокинутый накануне стул, снова упал, сильно ударив и без того покалеченную голову. Второй удар во всех смыслах оказался отрезвляющим и мягко навеял ключевые моменты произошедшего. Хотя помимо преследования, ДТП и потери пакетика с продуктами, от которой внутренняя жаба то и дело давала о себе знать, имели место еще и взлом с проникновением, а также расхищение социалистической собственности в не особо крупных размерах (три йогурта, один киви и пол пачки крекеров со вкусом маракуйи). А кроме прочего – несанкционированное распитие дорогущего вискаря, в сугубо медицинских целях, разумеется.
На улице уже светало, агрегат продолжал тупо сидеть за столом, а хозяйка дома так и не вернулась.
– Может она пришла, увидела меня бухого на полу, испугалась и ушла? – Никита посмотрел на входную дверь, но никаких видимых признаков чего-либо не наблюдалось. – Ох, да ну её! Может она вообще… того. А? – Он обернулся на Алена, но тот продолжал загадочно сидеть.
– Как вообще можно такую нежить хранить у себя дома?! Извращенцы. Все кругом извращенцы. И ты, Лёня, самый первый. Слава Богу, что хоть не удавил, пока я валялся у тебя в ногах… Кстати, вкус у твоей дамы микрочипа – очень даже. А вот еды – голяк.
И посмотрев на свое отражение в зеркале Никита побрел в ванную. Стоя под душем, он, то и дело обмозговывал странность своего положения, и, поглядывая на мутное отражение распухшей физиономии, тяжело вздыхал. Эти характерные теперь его образу жизни вздохи появились сразу же, как только он понял, что всемогущая Nikel кинула его, заставив подписать изуверский во всех отношениях контракт.
– Мелкий шрифт, юноша, всегда читайте мелкий шрифт, – только и сказал бывалый адвокат, к которому безработный актер, он же – модель, он же – герой таблоидов обратился за помощью. Судиться было бесполезно, и Никита не судился. Но все, хотя бы отчасти приоткрытые до этого момента двери, громко захлопнулись перед его идеальным носом. И наивный провинциальный паренек узнал, что теперь его выигрышная физиономия стала его проклятием, переводя Кита из разряда подающих надежды, в разряд профнепригодных. Деньги, которые он получил, те самые соблазнительные триста тысяч, закончились очень быстро. Да он и не экономил особо, думая, что теперь-то удача на его стороне, а его положение ухудшалось с каждым днем. Nikel заявила, что он не получит больше ни копейки, кинопродюсеры не отвечали на его звонки (ибо теперь он мог играть только роботов, но, к сожалению, Алены были закуплены на каждую уважающую себя студию). Карьера фотомодели по той же причине сошла на нет. А переквалифицироваться в модели рук или ног ему не позволяли природные данные. В театре же предлагали играть квазимод, либо сделать пластику.