на дороги роняет хлопья
что тогда я могу вообще?
как же мелко
заплыв просрочен
и отложен до лучших дней
в этой строгой осенней ночи
будь, пожалуйста, поскромней
я полюбил море
там, где воды груды
наперекор соли
вмещает твоё тело
я полюбил жажду
соль на губах утром
и то, что – нет горизонта
у моего крика
остановки пусты – очень хочется ехать
не стоять, не смотреть, как упрямый рассвет
входит в город, берет штурмом площадь и реку
все мосты, светофоры и выпавший снег
ты – земная, тебе этот воздух не страшен
ты не слепнешь на нём, не горишь от стыда
не роняешь свой голос в прокуренный кашель
и тоска на тебе не оставит следа
я изрезан сухими, как дерзость, стихами
я неловко молчу и смотрю тяжело
в моё сердце как в необработанный камень
кто-то очень умело вгоняет сверло
я не верю, что ты ушла
мне всё кажется, ты – в отъезде
до какого-то там числа
я влезаю в свои дела
по работе, уже две песни
написал, но – пока не то
да, я даже – в костюм влезаю
похудел килограмм на сто
в окнах холод – я замерзаю
и совсем не смотрю кино
круг по парку, турник и брусья
я тобой обрастаю, но
ещё больше – какой-то грустью
оттого, что давно вестей
ты «оттуда» не присылала
да, бывает, зову гостей
и бывает гостей немало
всё равно остаётся «но»
будто «но» – это всё, основа
я не верю, что решено
и что я не имею слова
защитить и отговорить
а, тем более, попрощаться
я не верю, не может быть
что решила не возвращаться
ничего не болит, кроме
сердца неосторожного
переливание крови
из пустого в порожнее
диагноз: отчаяние
бестолковая жизнь
из рецепта: молчание
и постельный режим
я не спал полночи
я снег встречал
я холодный почерк
его сличал
и я ставил прочерк
где он молчал
я тебя прошу
говорить всерьёз
снег не любит шум
не выносит слёз
и нельзя – вопросами на вопрос
ведь в тебе есть то
в чём моя вина
совершенна
значит – обнажена
всё имеет цену
и вот цена
я не спал полночи
я снег встречал
я холодный почерк
его сличал
и я ставил прочерк
где он молчал
люди на улице как строчки абзаца
ломаются
руки как спички
вместо тела – привычка
казаться
мне нравится холодом скованная земля
глухие дворы, продрогшие тополя
и, главное, эта камерность и тщета
во мне глубоко есть северная черта
утаивать и скрываться от лишних глаз
и быть – больше того, чем ты есть сейчас
шум и гам
пусть расслышат уши
гаммы душ