Анастасия направилась к жандармерии, её наблюдатель последовал за ней. «Они думают, что я что-то знаю. Меня расспрашивали о типографии, значит там они ничего не нашли. Видимо, Петя приносил всё домой или сразу отдавал кому-нибудь».
Женщина крепко прижимала к себе дочку, думая о том, от скольких же ещё опасностей ей придётся защищать малышку.
Свидания с мужем Анастасии удалось добиться только спустя месяц. Пётр похудел и осунулся, но не выглядел удручëнным или сломленным. Они сидели в узкой тëмной комнате, разделённые решёткой, жандарм стоял позади Пети и безразлично глядел перед собой.
– Настенька, как я счастлив видеть тебя наконец, – улыбаясь, говорил муж. – Как ты? Лизонька где?
– С ней нельзя было, я её в ясли отдала, для рабочих, там бесплатно.
Пётр сразу сделался серьёзным.
– Ничего, Настенька, ничего. Ты держись, милая. Лизоньку от меня поцелуй.
Через неделю состоялся суд, и Петра приговорили к пятнадцати годам ссылки в Сибирь, в Иркутск. Его отпустили на одну ночь домой, чтобы собраться. Лиза уже спала, и Пётр долго стоял у кроватки и смотрел на неё. Они проговорили всю ночь, занимались любовью, снова говорили, говорили.
– Я приеду к тебе, Петя. Как доберëшься, сразу же вышли адрес.
– Нет, Настенька, Лизонька ещё слишком мала для такой дороги.
– Я приеду к тебе, Петя.
На следующее утро за Петром пришли, Анастасия сунула ему собранный накануне узелок, и его увели. «Белая дорога», – вспомнила она.
***
В Сосновке так ничего и не изменилось, только снегу стало больше. Стареющий Семён большую часть заботы о парке переложил на Степана, а сам заведовал только усадьбой вместе с Серафимой. Фёдору исполнился пятьдесят один год, копна его густых каштановых волос поседела и поредела.
Анастасия приехала в конце февраля. На этот раз Степан за ней ездил на станцию. Фёдор вышел встречать их на крыльцо:
– Нюсенька!
Он обнял дочь, осторожно откинул уголок одеяльца с личика Лизы, спящей на руках Анастасии.
– Невероятно! – прошептал Фёдор. – Ты в точности такая была, когда мы тебя нашли. Как две капли… Внучка. Лизонька.
– Пойдём, папа, простудишься.
Они вошли в дом, Серафима всплакнула, увидев Лизу, сразу же унесла её в комнату Анастасии.
Как будто бы и не было двадцати лет! Тот же переполох в доме, та же беготня, как будто только что появилась маленькая Нюся. Отец и дочь прошли в кабинет Фёдора, где жарко горел камин. Замëрзшая Анастасия протянула руки к огню.