Но и это еще не так выделялось в манекене. Больше всего обращало внимание то, что у манекена правая рука была вытянута в сторону витрины, ладонью вверх. И она… нет, это сложно представить себе! Ладонь слегка вздрагивала, хотя ничего, сотрясающего полы, там видно не было.
Аркадий сам не заметил, как остановился. Он точно не хотел останавливаться! Ведь с этого странного места надо было уходить, как можно скорее! А ноги вдруг перестали слушаться, они остановились. Остановила ли их успокоившаяся витрина, или это они остановили витрину – думать было некогда. Теперь всё внимание Аркадия переключилось на дрожь в ногах. Они ведь стали вздрагивать, так же, как и направленная на них ладонь манекена. А тут еще у людей, медленно пересекающих вид на витрину, скорость передвижения стала постепенно увеличиваться. Она уже сравнялась с обычной пешеходной скоростью, которой наделило человека стремление выяснить, что же кроется за следующим своим шагом.
Аркадий попытался унять дрожь в ногах, чтобы так же спокойно, как эти люди на улице, уйти куда-нибудь. Он чувствовал, что надо срочно оказаться подальше от этого, словно накрытого воздушно-мутноватой пленкой, места. Предательская дрожь неохотно подчинялась, и стала исчезать, но зато люди теперь словно сошли с ума! Они, как будто тоже поняли, что тут им делать нечего, и заспешили, заспешили – в разные стороны, туда, куда шли раньше. Теперь они неслись, даже мелькали, да так, что уже невозможно было бы отскочить, если кто-то, запыхавшись, двинулся бы на Аркадия. Но никто ни с кем не сталкивался.
Что это сулило дальше – было уже окончательно непонятно, поэтому Аркадий решил еще раз взглянуть на самую спокойную человеческую фигуру, из тех, которые оказались рядом. А спокойный манекен со своей неподвижной вороной на плече, неожиданно перевернул свою вытянутую к витрине ладонь. Теперь она смотрела тыльной стороной вверх.
И стремительно несущиеся люди, начали возвращаться к своему обычному ритму. Они просто пошли, как шли до этого какую-то минуту назад, по своим делам. Аркадий уже не удивился бы, если манекен с вороной вышел бы из витрины вместе со своей вороной и тоже пошел бы по своим делам. Но на фоне манекена возникло отражение уже успокаивающегося лица Аркадия. Ниже стала вырисовываться его стандартная, чуть выше среднего роста, фигура, одетая в белую рубашку и белые брюки.