Лето в фарфоровой кружке. Повесть в миниатюре - страница 5

Шрифт
Интервал


Я даже прочла про себя кой-какое заклинание, три раза сплюнула в её сторону и сильно так стукнула своей ладошкой (чуть не до искр!) по чему-то деревянному, что бы скорее это всё кончилось и чтоб уж совсем «не растерзать» моего Ивана руками этой свирепой тигрицы!

Кажется, подействовало. Во всяком случае, актриса сменила тему. Впрочем, то была опять «опасность».

– В четверг, когда я начальствовала над хором, мужским хором, надо сказать, – вновь ввернула она, – тоже один случай вышел. Смотрю я, хулиган один смотрит на меня, платочек вынимает, очочки свои потирает, а меня глазёнками-то маслянистыми своими то и дело буравит! Аж слёзы на нём показались! Да мало того – уже видно, и совсем не поёт!

– Хм, хм. Хм, хм… – слегка закурив, мой дорогой Ванечка нашёлся-таки, что и сюда достойно ответить.

Надо заявить, хотя и курение и не всегда способствует более гармоничному обмену веществ, здоровью да и всё такое, да и не мне вам тут всё подобное и расписывать. Однако если вскользь упомянуть о некоей, напротив, полезности курева, так вот она. А именно: курение освобождает человека от неприязненной обязанности угождать собеседнику в незамедлительности ответа, это – во-первых, а во-вторых и в главных же – это неотразимый факт того, что, дымя и выпуская беспощадные клубы дыма в противника, ты тем самым всегда остаёшься недоступный и неповерженный – на недостижимо-немыслимой и, если так можно даже высказать, на альпийской, что ли, высоте!..

III. Актриса В Зазеркалье. Лакомство

– Про сандалики помню ещё. Целая история вышла! Сократы, видно, какие-то стащили! – оговорилась далеко не близкая философии певица. – Как-то после концерта, скажу тебе, мой Ванечка, захожу я, вся разукрашенная и нарумяненная, во-о-от с такой охапкой букетов; счастливая, скажу тебе, ну прям как цветок одуванчик! Так захожу я, значит, в свою третью гримёрную, а там бац, хвать – моих сменных туфелек-то нету! А на улице зима! Снегу-то целый центнер навалило! И что бы ты мог подумать? Стоит там один такой мальчуган и в руках что-то держит, ворочает; смотрю – а там туфельки-то мои зимние, а он, подлец, их ручищами своими мнёт да ластится! Кот точно мартовский! В бантик завязал и мне с такой придворной улыбкой подаёт, будто Потёмкин Екатерине-царице, а румянец-то так и блестит у него во все стороны! Так и зовёт! Так и сияет! Так и хлещет! И паразит – фактурный ведь был! Ничего не скажешь. Бицепсы во какие!.. И, скажу я тебе, Иван Сергеевич, губки-то всё равно как у меня, как две клубниченки! Страстные! Да кто и удержится-то?.. А я вот и удержалась-таки! На второй день только ему свистнула, да он меня в киношку-то и сводил, увалень такой окаянный! Но ты, Вань, не слушай! Ты во сто миллиардов крат лучше! Так как ты за такой чумой не бегаешь! Девицам венки всякие не носишь! Но мне это нравится в тебе! Ты знал? О-о-о, но губки, кажется, и у тебя хороши! Ах, вот они и сейчас, смотри, как сияют! И тоже блестят так же, манят!.. О-о-о! Я, кажется, схожу с ума!.. Милый Ва-неч-ка-а!.. А погляди, какие у меня? А-а? А-а? Ну взгляни, взгляни хоть разочек в своего недоступного ангела?! Видишь? Видишь? Я хочу их сравнить! Ва-неч-ка-а!.. – И тут она совсем было первая круто к нему дёрнулась, повернулась, нагнулась, вытаращилась вся, точно змея при нападении, опрокинулась почти всем своим корпусом и, немыслимо бодрая и здоровенная, чуть уж было не налегла совсем впритык на моего доброго друга! Так что ещё минута – и – ей-ей – не удержалась бы! Лягнула!..