В то время у меня стали появляться деньги. Не от игры в карты, а от сдачи цветных металлов. Еженедельно к бараку приезжали «риможники» – зимой на санях, летом на телегах с высокими бортами. Внутри стоял сундук с дефицитными на тот период вещами: иголками для шитья, карандашами, ластиками, чернильницами из стекла, перьями, тетрадями, игральными картами, свистульками и другими вещами, – а также можно было получить деньгами.
Как-то во второй половине дня я попросился девятым к играющим в секу. Мне разрешили, и после первой раздачи я держал карты в руках и медленно открывал только уголки карт – этого было достаточно, чтобы определить, что у меня четыре туза. Денег у меня было около восьмидесяти копеек, и у меня затряслись руки от возможного выигрыша. Я положил карты перед собой и горько пожалел, что не взял с собой неприкосновенный запас. В это время только что вышедший из тюрьмы Рыбаков сапогом наступил на карты и спросил меня: «Ты не возражаешь, если я доиграю?» Я молча уступил ему место и встал за его спиной. Он всю игру не садился и, когда закончилась игра, высыпал мелочь из отражателя в мою фуражку, медленно сложил бумажные купюры и только потом открыл карты и пошел играть в очко. Усатый зло сверкнул глазами, а я был доволен, что не я раздавал в этот раз карты.
Первый раз я добровольно, по цепи, на которой крепилась бадья, спустился в шурф. Только рабочие скрылись за деревьями на обеденный перерыв, мне сверху показалось, что в углу лежит небольшая бухточка алюминиевой проволоки. Каково же было мое удивление, когда я вылез и увидел метрах в пяти шахтера. Мы перекинулись с ним удивленными взглядами, и на этом инцидент был исчерпан.
Второй раз я попал в наклонную шахту, которую поздней осенью начали копать метрах в трехстах от барака. Буквально за месяц вырос террикон из глины, были уложены рельсы, по которым ходила вагонетка, которая стала вываливать, на радость жильцам, чистый, без примеси уголь. После чего так же быстро ее законсервировали: вход забили бревнами, рельсы и вагонетку увезли. За долгую и суровую зиму жильцами бревна были растащены на дрова.
Весной, проходя мимо, мне показалось, что по левой стороне внутри висит кабель. Я крючком загнул проволоку, накинул на торчащий конец рельса и хотел немного спуститься ниже.