Последний день февраля выдался замечательным, солнечным, поэтому Ульяна Назаровна впервые решилась на столь долгую прогулку с дочерью. Выйдя из Праги, Варшавского предместья, где подполковник Кайсаров снимал этаж с мансардой для своего семейства, они перешли по мосту через Вислу и отправились бродить по Старому и Новому городу. Подивились крепостным стенам Барбакана, прошлись по Замковой площади мимо Королевского замка, взглянули на костёлы, коих в центре Варшавы было несколько, и медленно пошли по улочкам. Ульяна Назаровна и Кати ещё и не видели толком Варшаву. Как прибыли в декабре на новое место службы главы семейства, так дальше Праги и не бывали, занимаясь в основном рукоделием и благоустройством своего временного жилища. По воскресеньям ходили в маленькую церквушку, в которой служба проходила по греческим обрядам, а по средам и субботам – на местный рынок.
– Нет, душенька, что не говори, а на лето надо будет вернуться к себе в Тополиное, – тяжело дыша, проговорила Ульяна Назаровна. Она в основном смотрела не по сторонам, а под ноги, боясь оступиться в смеси крошева из льда и рыхлого снега. – Не нравится мне здесь – серо, мрачно. Церкви эти местные, костёлы, значит, к небу острыми шпилями рвутся. Тёмные какие-то. Страх, а не благолепие от них. А у нас маковки круглые, как шапочки на куличах пасхальных. Глядишь – и душа сама петь начинает. И солнце тут редко бывает. У нас, чай, в Полтавской губернии, уже теплынь вовсю.
– Матушка, да откуда же у нас теплынь в конце февраля? – возразила Кати. – Тоже в снегах всё и во льду. Разве что чуть-чуть теплее.
– Не спорь с матерью, лучше дай-ка я тебя под руку возьму. Ох ты ж, Господи! —Ульяна Назаровна поскользнулась, но Кати быстро пришла матери на помощь, схватив её под локоть. – Фух, умаялась совсем. Тяжело идти, на обратный путь надо бы извозчика нанять.
– Незачем, матушка. И так всю зиму сиднем просидели, прогуляемся лучше пешком. Тем более, что моцион вам полезен, – Кати улыбнулась.
– Вот непоседливая егоза, – мать с нежностью взглянула на дочь. – Понимаю, чего тебе гулять охота. Думаешь, не вижу, как на тебя кавалеры поглядывают? И в кого ты такой красавицей уродилась?
– В вас, конечно! Вы у меня краше любой местной знатной дамы выглядите!
– Эк ты загнула, душенька! Приятно, конечно, но только в тебе больше от батюшки твоего, Панкрата Васильевича. Ты не смотри, что сейчас он лысоват, да седину в усах отрастил. А двадцать лет назад он знаешь, какой красавец был! Черноокий молодой поручик, разбивший все сердца в нашем уезде. – Ульяна Назаровна мечтательно подняла глаза к небу. – Всем разбил, а достался мне одной.