Писем из дома не было – это могло сломить кого угодно в начале службы. По вечерам, после занятий строевой, казарма облепляла ротного почтальона Проню, хрустели конверты у счастливчиков, а я молча отворачивался к окну – ни разу почтальон не выкрикнул мою фамилию! Да что они, отреклись от меня, что ли? Я через день отправлял домой напоминания о себе, уходившие безответно, как вода в песок, но весь окружающий казарму мир был словно погружён в заговор молчания. Не откликалась, видно, вся в заботах, мать; молчали самые закадычные друзья; как в рот воды набрали одноклассницы-девчонки, наперебой обещавшие писать…
Зато соседу моему по койке Пете Петухову письма шли пачками. Мы ещё не прошли курс молодого бойца, как он стал самой популярной личностью во взводе. Почтальон не успевал выкрикивать его фамилию по вечерам – добрых полстопки приходящих нам с «гражданки» посланий под всеобщий вздох вручались этому вислоухому, с длинной кадыкастой шеей Петухову. Он рвал конверты на своей кровати – избавляясь от лишней бумаги, а я ложился на койку и старался не смотреть на его довольное лицо. Кажется, я скоро буду ненавидеть всех его адресантов…
Мои страдания для Петьки не прошли незамеченными – хотя я был горд и ни разу не обмолвился о них словом. Потом я понял, что он был хитрющий мужик – взял он меня почти что голыми руками и сразу сломил гордыню, прикинувшись телко́м. «Я вот тут посоветоваться с тобой хочу по одному письму, – начинал он, присаживаясь рядом на табурете. – Хочу пограмотней ответить другу. Ты ведь техникум закончил – подсоби…». Я делал отстранённое лицо и подрагивающей рукой брал протянутое мне письмо ОТТУДА. Помню, на миг даже показалось, что оно где-то и мне, что и меня ТАМ не забыли и помнят…
Теперь Петька уже каждый вечер читал мне полученные письма – все подряд. Это были совершенно уморительные образцы – я бы сказал, шедевры – сельского эпистолярного жанра, в другое время «на гражданке» я бы животик надорвал от комичности их оборотов. Начинались письма обязательно с таких слов: «Милый мой друг Петя, пишет тебе твой незабвенный товарищ Вася Сюрдуков. Во первы́х строках письма сообщаю, что я жив-здоров, чего и тебе желаю. Во вторых строках шлют тебе привет и поклон все наши племяши и домочадцы, а особливо дед Степан, что живёт за Лысой горой