– Беги, Рена! Спасайся! Нам уже не помочь. Дедушка тебя защитит. Уходи, я прик…
Он не успел договорить, пронзённый шпагой графа Дюпре в самое сердце. Маркиз де Шатильи замертво упал на руки дочери, но Рена не собиралась бежать. В эту минуту ей было всё равно, что с ней будет. С яростно горящими глазами, в нежно-розовом пеньюаре, девушка казалась прекрасным демоном и невольно вызвала восторг и восхищение мужчин. Дворяне дрогнули перед её красотой, но озверевший граф де Дюпре в бешенстве заорал:
– Бросай шпагу, гугенотская ведьма, или я сам приколю тебя, как куропатку!
Рена презрительно улыбнулась и, мрачно посмотрев на графа, с безрассудством храбреца бросилась в бой. Она уложила ещё пятерых господ, но получила серьёзное ранение в плечо. Кровь струйкой стекала по руке, отнимая последние силы. Сильный удар шпаги графа Дюпре выбил у неё оружие, и граф замахнулся для коронного удара. Красота юной девушки воспламенила страсть в похотливых телах, и дворяне остановили его руку:
– Подождите, граф. Вы всегда успеете её прикончить. Дайте нам сначала натешиться желанным призом. Мы ведь его заслужили кровью. Цветы сначала срывают, а только потом выбрасывают, насладившись ароматом. Не так ли, господа?
Шевалье де Гюс гнусно улыбнулся, и все дружно рассмеялись над шуткой известного повесы и любителя женщин. Граф Дюпре грязно выругался и милостиво махнул рукой. Радостно галдя, они бросились к теряющей сознание девушке, но Рена не сдавалась. Она успела в безумной борьбе сломать ещё одному любителю острых ощущений его благородную шею. Обозлённые её яростным сопротивлением, они оглушили девушку ударом по голове и потащили наверх. Кто-то неистово срывал с неё рубашку. Они не прятали своих лиц в полной уверенности, что живой она отсюда не уйдёт. Рена почувствовала на своём теле липкие от крови, жадные руки. Горячее пьяное дыхание коснулось нежного лица. Пока девушку насиловали, она то приходила в сознание, то снова погружалась в небытие. Граф Дюпре заметил за колонной бледного, потрясённого ужасным зрелищем своего сына, который стоял как вкопанный, боясь пошелохнуться. Граф зло чертыхнулся и громко закричал на него:
– Иди сюда, трус! Наградил же меня Господь таким жалким наследником. Возьми хоть раненого добей. Видишь, ещё шевелится. Свидетели нам не нужны.