Болеслав Павлович встал и потянул за шнурок, свисавший около двери столовой. Этот шнурок был его изобретением, которым он очень гордился. От него шла проволока по всему коридору и оканчивалась в кухне, где прикреплялась к звонку, такому, какие в то время вешались на дверях лавок и аптек, чтобы владельцы могли услышать, когда зайдут покупатели. Стоило потянуть за шнурок, звонок в кухне начинал дребезжать, и если там кто-то был, то шёл в столовую.
Прежде чем успели прийти из кухни, Мария Александровна вспомнила про письмо:
– Болеслав, я совсем забыла, тебе ведь письмо есть. Почерк какой-то незнакомый. Вот оно, – она протянула мужу конверт.
Он взял конверт, разорвал его, быстро пробежал глазами небольшой листок толстой золотообрезной бумаги и, взглянув на жену, деланно спокойно произнёс:
– Так. Ничего особенного.
Но Марию Александровну обмануть было трудно. Она немного помедлила, потом настойчиво спросила:
– От кого это письмо?
– Да ты не волнуйся, Маруся. Это от Александра Александровича.
– От брата! – воскликнула Мария Александровна. – Что-нибудь с папой? Да отвечай же, наконец!
Болеслав Павлович боялся сообщить жене только что полученную им новость и в то же время понимал, что сказать всё равно придётся. «Только бы это не отразилось на её состоянии», – думал он.
– Болеслав, – вдруг совершенно спокойно сказала Мария Александровна, – пожалуйста, прочитай мне письмо, за меня не беспокойся, я смогу перенести всё, даже самое страшное. Читай!
В её голосе было столько твёрдости и властности, что Болеслав Павлович, привыкший слушаться такого тона жены, решился. Он прочёл:
«Многоуважаемый Болеслав Павлович! Вчера, то есть 2 декабря сего 1882 года, в два часа пополуночи в своей квартире в г. Санкт-Петербурге скончался мой отец, статский советник Александр Павлович Шипов. Похороны его состоятся 15 декабря на Девичьем кладбище в три часа пополудни. Отпевание в этот же день в 12 часов в Казанском соборе. Прошу вас, а если здоровье позволяет, то и вашу супругу, а мою сестру и дочь усопшего Марию, пожаловать для отдания последнего долга горячо любимому отцу. Его дочь, находящаяся за границей, мною извещена.
Всегда готовый к услугам. Ваш А. Шипов.
С.-Петербург 12/ХII 82 г.».
Несколько минут супруги не произносили ни слова. У Марии Александровны были закрыты глаза и по щекам медленно текли слёзы. Болеслав Павлович поцеловал её в лоб и, поднявшись, сказал: