Замираю в его руках, разжимаю пальцы, закрываю глаза, чувствуя, как из их уголков выскальзывают слезы.
– Ну так не интересно, – отпускает меня, обгоняет, идет вперед не оборачиваясь. – Хоть бы пяткой в коленку пнуть попыталась. Ну честно, Ник. А вот, сюда, почти пришли.
– Так ты хочешь меня послушной или сопротивляющейся? – спрашиваю, потирая рукой шею, и иду за ним.
– Хочу, чтоб рыдала только по делу, – легко отвечает он. – Тронуть тебя боюсь, сразу слезы. Чуть что скажешь – слезы. И даже если тебе так не заходит и поэтому ты вечно рыдаешь, то я уже тоже не могу… притворяться нормальным. У меня кладбище собственное, Ник, где я и где норма?
– Может, и я рыдаю от этой твоей навязанной нормы? – вдруг выдаю я и сама удивляюсь. – Мне казалось, ты хочешь меня нормальной, а я уже не могу ею быть после всего. И потому ты все отдаляешься.
– Я отдаляюсь, потому что что бы я ни сделал, – плачешь. У тебя куча поводов поплакать, реально, – останавливается, протягивает мне руку. – Но давай будем честны, я не один из них.
– Теперь нет, – улыбаюсь, вспомнив, что между нами было в машине.
– Всегда нет, меланхоличка, – хмыкает он. – Пошли в начало.
– Я буду такой, какой тебе нравится, но только не нормальной, – хватаю его за руку. – И я не хочу, чтобы ты строил из себя примерного семьянина.
– Да, ты хочешь, чтоб я им был, – смеется он. – Знаю я тебя. Ну вот и начало.
Достает из внутреннего кармана куртки фонарик. Врубает яркий свет.
– На самом деле, не так уж и сложно похоронить чужого человека там, где тебе нужно, если есть деньги, – он светит на могилы по обе стороны длинной аллеи. – Смотри, малыш, тут почти все личные враги. Не работа, конечно. Ну и двое жертв.
Я смотрю на ряды могил и чувствую… хм, гордость. Именно так. Я чувствую гордость за своего мужа, который может постоять за себя, за нас… вернуть мне моего мальчика.
– И у каждого есть кто-то, кто мог захотеть отомстить Палачу, да? – два и два сложить тут несложно.
– Не Палачу. Волкову Ивану Алексеевичу. Палачу не мстят, – глухо говорит он.
– Я все понимаю, кроме одного, – сдавливаю пальцами горящие виски. – Зачем я здесь? Чем могу помочь?
– Хочу тебя напугать, – подходит ко мне сзади, стоит слишком близко. – Хочу разозлить. Хочу, чтобы ты посмотрела каждому из них в лицо. Хочу… чтобы сказала, что ты видишь, что чувствуешь.