– Ну что, заклады забрал? – спросил Оська.
– Нет их там.
– Полицейские унесли?
– Нет, воры. Ефросинья и Иннокентий. Знаешь таких?
Хвастун пожал плечами. В Петербурге и в его окрестностях промышляли тысячи мазуриков, со всеми не перезнакомишься.
– Тогда сегодня ты ночуешь в съезжем доме Московской части, – огорошил Оську Дерзкий.
– Что я там забыл?
– Друга своего Прокопия. Узнай у него, как нашли труп, какие ценности из квартиры вынесли…
– Так он и скажет…
– А ты его шкаликом угости.
– А где я его возьму? Винной лавки в кутузке нет, – снова захихикал Оська.
– С собой принесешь. Возле съезжего дома притворишься мертвецки пьяным, обыскивать тебя не станут.
– А что я такого натворю, чтобы меня в кутузку забрали?
– Ничего. Ты разве забыл, что я теперь дворник? Скажу, что ты на улице буянил и господин городовой распорядился тебя сюда доставить. Документы у тебя в порядке, завтра с утра отпустят.
– Ну ладно. Раз надо – сделаем. Только сперва надо выпить. И брюхо набить.
* * *
Ломбарды Ямской слободы обходил агент, переодетый извозчиком. Все звали его Ефимычем. К ростовщику Сарайкину он пришел, когда на улице стемнело и хозяин запирал ставни.
– Здорово, Ефимыч, – поприветствовал тот сыщика. – Опять что-то ищешь?
– На вот список, погляди. – Агент сунул ростовщику бумагу.
Сарайкин пробежался глазами сверху вниз:
– Нет, ничего такого не видал. Ты ж меня знаешь, Ефимыч, я краденого не беру.
Сыщик был уверен в обратном, но пока ещё ни разу ничего доказать не смог.
– А знаешь, у кого эти вещички украли?
– Мне без разницы.
– У Чванова, у коллеги твоего. А перед этим зарезали его, словно скотину. Чтобы грабить не мешал. И тебя зарежут, если помогать мне не станешь.
Известие об ужасной смерти коллеги произвело на Сарайкина громадное впечатление. Трясущимися руками он стал открывать лавку:
– Погоди, Ефимыч, я, кажется, вспомнил. Как раз сегодня принесли.
Войдя, зажёг керосиновую лампу, затем открыл одну из витрин и достал из неё икону Смоленской Божией Матери в серебряном окладе.
– Она?
– Похоже, да! Кто её сдал?
– Фроська-крючочница. Я-то ещё удивился: почему ко мне пришла? Завсегда же к Чванову бегала. Объяснила, что выпить надо позарез, а на Коломенскую идти далеко.
– Где Фроська живет?
– В Долгушах угол снимает. Только там её сейчас нет. В трактире она на Воронежской. Завсегда Фроська там, когда у неё деньги на кармане. Пока всё не пропьет, не уходит.