Все необходимое для приготовления она отыскала в крошечной лавочке на форуме.
Скучающий торговец посетовал:
– Местные жители не оценили мой превосходный товар и предпочитают красить шерсть свеклой и сеном. Для такой благородной матроны, как вы, я сделаю скидку на корень марены[3] и белую землю[4]. Могу раскрыть секрет, который сделает красный цвет необыкновенно глубоким. – Он заговорщицки понизил голос: – Перед окраской пропитайте нити водой с добавлением оливкового масла. Вы вспомните обо мне и еще не раз придете в мою таберну![5]
Вернувшись в родительский дом Констанция, Елена с порога радостно сообщила:
– Я нашла старинные рецепты и купила двадцать мин[6] сушеной марены!
Свекровь поджала губы, не одобряя своеволие невестки.
Но Елена обняла ее, уговаривая:
– Ты столько всего знаешь, матушка. Научи меня красить нити!
Слово «матушка» само выскочило из уст Елены и растопило сердце Клавдии, она обняла невестку и пообещала:
– Завтра пойдем в красильню и опробуем твой рецепт.
Окрашивание нитей оказалось трудоемким и долгим делом. Только к Сатурналиям[7] корзина с клубками изумительного красного цвета оказалась в магазине Евтропия. Несмотря на высокую цену, пряжа была раскуплена в течение дня.
Сатурналии – праздник, который предписывал веселиться хозяевам и рабам всю неделю. Родители Констанция преподнесли Елене традиционные подарки – забавные восковые фигурки – и пригласили в храм Сатурна совершить совместное жертвоприношение. И тут ей пришлось признаться, что она христианка и чтит единого Бога.
Lawrence Alma-Tadema – Preparations for the festivities, 1866
Евтропий и Клавдия недовольно переглянулись и ушли без нее.
Когда в лабиринте рудничных туннелей во мраке и тишине Констанций осознал, что благородный легат Сервий Юлий провел его, как мальчишку, злость выбила из него остатки страха.
Но он был жив и хорошо помнил дорогу от грота до деревянного настила через провал. Если он туда доберется, то будет спасен. Констанций снял шарф, подарок отца, подрезал нить и, распустив вязание, смотал нить в клубок. Свободный конец зацепил за выступ и, разматывая клубок, осторожно двинулся вперед. Каждый тупиковый ход Констанций помечал кучкой камней, а нить возвращала его в исходную точку.
Духота вытягивала силы, лабиринт его вымотал, время исчезло. Констанций сел на землю и сделал несколько глотков из фляги. Воды осталось совсем немного.