Я наклонил голову, пытаясь подавить ярость, накрывшую меня.
– Как ты можешь быть таким спокойным? Как ты можешь не впадать в ярость?
Я чуть было не рассмеялся. Моя ярость была заключена глубоко внутри, где она оставалась до тех пор, пока я не решал выпустить ее на волю. Потребовались годы, чтобы отточить искусство носить маску человека, который неспособен проявлять эмоции. Но теперь я был непробиваемым, словно сталь.
– Мой отец – Дон. Ты знаешь, что это его решение, а не мое.
Пьетро бросил на меня взгляд, полный ярости.
– Но ты не одобряешь это решение.
– Естественно. А как же иначе? Инес – моя сестра, – просто ответил я. Я не мог сказать ничего больше прилюдно, даже несмотря на тот факт, что Пьетро мне нравился.
– Ты можешь отстраненно наблюдать, как ее отдают такому чудовищу?
– Якопо самоуверен и высокомерен. В конце концов, это рано или поздно может привести его к смерти.
Пьетро заказал себе еще один стакан, пока я все еще крутил в руках свой первый. Мне никогда не нравилось напиваться. Потеря контроля и какого-либо рода ограничения вызывали у меня стойкое отвращение.
– В конце концов, для Инес может быть слишком поздно.
Я допил свой виски.
– Они поженятся только следующим летом…
– Следующим летом? Ей исполнится семнадцать. Разве они не могут подождать, пока она достигнет совершеннолетия?
Бармен протянул бутылку, но я покачал головой. Мне не хотелось пить.
– Один год – это долгий срок, Пьетро.
Он пристально посмотрел на меня. Он заглянул мне в глаза, пытаясь уловить смысл моих слов. Я бы не стал говорить с ним еще более откровенно.
– Ты можешь доверять мне. Я могу помочь.
Я лишь холодно улыбнулся ему, ничего не сказав. Я бы не стал раскрывать ему свои секреты или делиться с ним подробностями. Пьетро был одним из немногих людей, которым я в какой-то степени доверял, но определенно не настолько, чтобы рассказать ему больше, чем это было необходимо в данной ситуации.
– Мне не нужна твоя помощь.
* * *
Рокко и Якопо ждали у машины, когда мы с Энцо подъехали. Якопо одарил нас широкой улыбкой, задрав голову еще выше и выпятив грудь. Я резко кивнул ему и его брату в знак приветствия. Если бы я сейчас произнес хоть слово, оно и близко не походило на ту холодность, которой я был известен в наших кругах. Энцо пожал им руки, но по тому, как он надулся, когда только дотронулся до ладони Якопо, было очевидно, что он о нем думает. Якопо мало кому нравился. И я не доверял людям, которые симпатизировали ему.