– Всем отдыхать, – велел он и закрыл глаза.
Оруженосец покинул дом, а Кати несмело приблизилась к лассу. Она несколько минут смотрела на него, а после вернулась к очагу и снова раздула огонь. Затем налила воды из оставшегося бурдюка и поднесла кружку мужчине, но он уже спал. Девушка вздохнула, сделала глоток сама и вернулась на свой стул. Теперь опасаться было нечего.
Ласс Корвель проснулся, когда день еще не прошел свою половину. Он привык отдыхать быстро и вставал сразу, как только открывал глаза. Рагна, разнежившись после жаркой ночи, спала почти до обеда, и ласс иногда любовался ее нежным лицом в обрамлении разметавшихся светлых волос, особенно, когда на нее падало солнце. Тогда женщина казалась Корвелю почти прозрачной и невесомой, словно была феей из сказок и легенд.
Сейчас же ласс остановился рядом со столом, к которому перебралась маленькая лаисса. Она положила на стол руки, опустила на них голову и чему-то улыбалась во сне. У Катиль было трогательное, по-детски наивное личико. Мягкие черты внушали симпатию своей открытостью. Красота? Скорей, миленькая, чем красивая. Но слишком бледная, румянца на ее лице ласс Корвель пока не видел ни разу. Память услужливо подкинула образ обнаженной испуганной девушки. Особой женственности в очень уж худощавой лаиссе не было. Острые плечики, выпирающие ключицы, нет, Рагна слишком преувеличила, превознося красоту Катиль Альвран. Хотя…
Мужчина самодовольно усмехнулся и отвернулся от спящей лаиссы. Рагна ревновала его ко всем, кто носил юбку: от прачки, забиравшей грязное белье господина, до лаисс, искавших не только благоволение ласса Корвеля, но и пытавшихся отвести мужчину в дом Святых. Глупышка. Разве мог кто-то сравниться с ней в красоте, уме и огненной страсти, которую она дарила лассу с тех пор, как он забрал ее из отчего дома, пленившись светловолосой красавицей.
Должно быть, услышав сплетни о красоте лаиссы Альвран, Рагна нарисовала себе образ, который не соответствовал истинному облику провидицы. Добавила к этому благородное происхождение, дар девушки и вообразила, что ее возлюбленный забудет о своей милой фее.
– Глупышка, – с нежностью произнес мужчина, казавшийся вечно хмурым и нелюдимым.
– Что? – Катиль подняла голову и теперь терла глаза, пытаясь прогнать сон.