Уже без тряпок и при нормальном свете. Тварь была красивой, и даже очень. Стоячая, полная, хоть и не очень большая грудь, острые ключицы, хрупкие плечи, плоский живот, переходящий в округлые бедра. Промежность аккуратная, гладкая, нежная. Там я смывал кровь просто скрепя зубами, стараясь не смотреть. Я возбуждался от ее тела, и хотел ее снова. Безумно просто, на грани лезвия уже, но понимал, что нельзя. Не сейчас. Не тогда, когда девка едва ли дышит.
Сука! Она меня выводила. Я хотел ее убить, но еще больше жаждал снова оказаться в теплом податливом теле…
После ванной белые губы куклы, наконец, снова стали розовыми. Как только уложил ее в кровать, она уже почти спала. Она всеми силами упиралась, и старалась следить за мной, но таблетки действовали, поэтому вскоре девочка, наконец, перестала мяукать, и все же отключилась полностью.
Котенок. Она напоминала мне котенка. Такая же нежная, слабая и теплая. Эта девочка хреново действовала на меня: привлекала, возбуждала, бесила, и просто выводила из себя!
Я обработал ее царапины, и прикрыл голое тело, чтобы не отвлекало. Смотреть на нее мне нравилось, однако как только кукла глаза свои открывала, я видел в них Коршунова, и мне хотелось ее задавить. Каждую чертову секунду я желал, чтобы она сдохла.
Как раз в этот момент зашел Виктор.
– Ну как, дышит еще?
– Да.
– Держи, но Тимур, это плохая идея. Ты же видишь, какая девчонка слабая. Посмотри на нее. Ну, куда она денется.
Виктор бросает цепь, ошейник от которой весь в крови.
Я проворачиваю его в руках, внимательно осматривая. На каждом металлическом кольце ошейника торчат мелкие острые зубья. Вот почему у нее пошла такая жесткая реакция и раздражение. Блядь.
– Найди мне нормальный ошейник. Из кожи!
– Ладно, понял. Как скажешь.
Виктор недовольно отвернулся, но не стал мне перечить, за что я его и ценил. За понятливость.
Мне кажется, что я лечу. Высоко забираюсь, окунаюсь в облака, вдыхая приятный мягкий ветер, хочу обнять одно из них, однако не ухватываюсь, и падаю. Я падаю быстро, задыхаясь, и ударяюсь об острые скалы, которые ломают мне кости. Больно.
Просыпаюсь, резко подскочив и слыша бешенный стук сердца. Живая. Все еще дышу.
Не знаю, сколько я проспала, но на улице день, а еще…я есть хочу и пить. Настолько голодна, будто не ела несколько дней, и еще эта жуткая жажда заставляет облизать дико сухие потрескавшиеся губы.