Последний год её человеческой жизни выдался особенно тяжёлым. Свирепствующая эпидемия заставила лихорадить целое поселение, унося жизни одну за другой. Неизвестная человечеству болезнь лишила Дану самых близких людей, но она продолжала надеяться на лучшее и пыталась спасти хотя бы кого-то. Собственная смерть девушку не страшила: когда находишься в постоянном контакте с больными, твой исход отчасти предопределён и вполне закономерен. Впрочем, всё так и случилось.
Вечерело. Нужно было спешить домой, но сил на обратный путь не хватало: очередной приступ слабости настиг на лесной тропе. Привалившись к могучему дубу, Дана пыталась отдышаться. Ей казалось, что пройдёт всего минута, и она обязательно встанет, продолжит идти, но внезапно веки опустились. Несчастная не успела ощутить тот самый момент, когда сознание навсегда покинуло бренное тело. С той поры начинается история совсем другого существования.
Череду воспоминаний прервал вопросительный оклик.
– Лина? – в глазах Даны мелькнула тревога, смешанная с искренним сочувствием.
– Не сейчас. Мне нужно идти, – с этими словами я размашисто зашагала прочь из дома.
Ночь только начиналась, но медлить нельзя. Время, не имевшее власти над бессмертным, сегодня неумолимо шло против меня. Дорога займёт около двух часов, и я побежала так быстро, как только возможно. Замедлилась лишь тогда, когда на горизонте обозначилась заветная цель. Небольшая хижина одиноко стояла в месте, где климат начинал смягчаться, но на некотором удалении от ближайшего людского поселения. Рука на мгновение зависла в воздухе, прежде чем громкий настойчивый стук нарушил тишину, прокатившись гулким эхом. Немного погодя дверь отворилась, любезно приглашая войти. Едва переступив порог, я нетерпеливо спросила:
– Как обстоят дела, Вито́льд?
– И тебе доброй ночи, Лина, – раздалось в ответ.
Мой пронзительный взгляд лишний раз напомнил о ненависти к пустым разговорам. Тем более со смертным созданием. Коренастый бородатый мужчина делал ровно то, что велено. Лично мною. В тёмное время суток нам нет равных, но солнечный свет загоняет возможности в жёсткие рамки. Иногда приходится прибегать к помощи такого рода. Терзали ли меня муки совести за присвоенные годы чужой жизни, которая и без того коротка? Нет. Вера в высшую справедливость присуща смертным, которые пекутся о грехах, уповая на то, что их души предстанут перед судом. Когда ты уже столкнулся лицом к лицу со смертью и возвысился над ней, приходит одно простое осознание: уверовать больше не во что. К тому же, условия для проживания я обеспечила вполне сносные и предоставила всё необходимое, поэтому сейчас очень хотела получить ответ на заданный вопрос. К своему счастью, егерь поспешил продолжить доклад.