В квартире родителей Надюши наконец-то появилась приличная мебель, в гостиной стояла гордость семьи Марковых – телевизор «Вечер», на кухне тихо урчал холодильник ЗИЛ, а в ванной даже появилась стиральная машина. Но трудового рвения родителей Надюши это не поубавило: недавно они получили пять соток земли в садоводческом кооперативе и теперь загружали себя работой, чтобы обустроить дачу. Дочь не доставляла Татьяне с Николаем никаких хлопот: училась отлично, поведения была примерного. Старый дерматиновый чемоданчик, что хранился в спальне на шкафу, был забит почетными грамотами, которыми регулярно награждали и Надюшу, и ее родителей «за проявленные успехи в учебе и участие в общественной жизни школы».
Едва Надюше исполнилось четырнадцать лет, ее и еще несколько одноклассников стали готовить к приему в комсомол. И снова надо было зубрить положения из Устава комсомольской организации, выучить, что такое демократический централизм, какая награда, когда и за что была присуждена Ленинскому комсомолу. Ритуал приема был несколько иным, нежели в пионеры. И первое отличие было в том, что в комсомол принимали не всех скопом, а группами: сначала лучших из лучших, просто лучших, затем лучших из худших и наконец всех остальных. К окончанию школы в Надюшином классе, как и во всех остальных, была стопроцентная охваченность комсомолом, что было предметом гордости школьного руководства. Из председателей совета дружины Надюша без особых усилий перекочевала в секретари комсомольской организации школы.
Близились выпускные экзамены, а Надюша наверняка знала только то, что продолжит учебу в вузе. В каком именно? Здесь начиналась полная неопределенность и путаница в мыслях. Девушка, как ни старалась, даже под микроскопом не могла найти в себе хотя бы мало-мальский след призвания. Мама советовала стать врачом.
– А что, – говорила она, – иди в терапевты: всегда чистенькая, всегда в белом халатике. В хирургию не надо, там не каждый выдержит.
– И то правда, – вторил ей отец. – Профессия самая что ни на есть интеллигентная. Ну и нас в случае чего лечить будешь.
Надюша прониклась этой идеей и даже стала прибегать к матери во время ее дежурств, чтобы поближе познакомиться с выбранной профессией. Но скоро та же Татьяна Сергеевна стала отговаривать дочь, предлагая «выучиться на что-то другое». Оказалось, что Надюша абсолютно не переносит вида чужой крови: стоило ей увидеть окровавленного человека, как приходилось оказывать экстренную помощь больному, а «юную врачиху» приводить в сознание от глубокого обморока.