Потом она заболела. Прошла уже неделя с того дня, как её переселили к нам, а мы так толком и не общались. Макс пытался, пыталась и я, но разговорить её было очень трудно, а порой казалось, что и вообще невозможно. А сколько пытались старшие! Что толку? Бедная девочка. За что ей такая трагедия? Родители носили еду ей в комнату, она не выходила ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Много спала. Пытались развеселить – всё бессмысленно. Куда уж там… Самим, в общем-то говоря, невесело.
Однако мириться со сложившейся ситуацией не желали. Траур в семье был, и почему понятно, но двигаться необходимо было дальше. Не так давно тётя Ира нашла работу. Да, простой сотрудник в Макдональдсе, но ведь тоже деньги! Дядя устроился таксистом – говорит, это временно, «пока всё не уляжется». А теперь в нашем распоряжении была ещё и пустующая квартира умерших родственников. Поэтому я совсем не удивилась, когда папа сказал:
– Думаю, квартирку было бы неплохо выставить на продажу. Оля ещё слишком мала, чтобы распоряжаться имуществом родителей, а вот еда и одежда ей будут нужны. Как бы ни было печально, но, боюсь, это будет наилучшим решением. Есть кто-то, кто со мной не согласен?
Несогласных не нашлось, а дядя одобрительно закивал. Это будет мудрое взрослое решение. Мы с Максом и Катей продолжали молча есть, только обменявшись короткими взглядами.
– Тогда сегодня же сделаю объявление, – сказал папа чётко и решительно: вряд ли кто-либо осмелился бы это оспорить.
Он был первым, кто встал из-за стола, когда завтрак оказался окончен. Мой папа работает в магазине электроники, сегодня во вторую смену. Он собирался поехать на метро, так как машина понадобилась дяде.
– С Ирой и Дашей мы поедем на закупки, – объяснил нам дядя Фёдор, используя, как всегда, любимые жаргонные фразочки в собственной речи. Когда он говорил, что скоро поедем «хлопотать по хозяйству» – это означало, что скоро мы поедем на (бывшую, уже проданную) дачу. «Заморить червя» – с папой на рыбалку. «Пахать» – работать. «На закупки» – значит, на местный рынок, за едой, водой, одеждой и практически на целый день. Ну да, небогато живём – а раз в месяц ездим на рынок, за свежим мясом, свежими вкусными овощами. «Не то, что химия магазинная» – презренно выражался дядя Федя.
В общем, становилось предельно понятно, к чему клонили родственники. Детки остаются дома одни. Обед и ужин – в холодильнике, сами поешьте и накормите сестру. Если честно, порой мне кажется, что родители действительно не просто так всё чаще оставляют нас дома одних. То мама с тётей уйдут на прогулку, когда у них выходной, то отец по «срочным делам», и дядя туда же… Не то, чтобы я против – вовсе нет, мы ведь одна семья! Но мой внутренний психолог терпел сокрушительный крах при всех моих попытках пообщаться с сестрой. Ни с моим терпением, ни с энтузиазмом Макса этого сделать не удавалось. Кажется, лишь у Кати иногда это получалось. Но чаще всего Оля только благодарила за принесённую еду, на вопросы и шутки отвечала только пресловутое «угу» и больше ничего. Порой у меня начинали опускаться руки. Я понимала, что, как старшая, должна найти к ней подход, должна подавать пример Максиму и Кате. Я ведь старше. Это ведь моя младшая сестра, и ничего, что двоюродная. Не играет роли.