Пламя огнива пахнуло мне чуть ли не в самый нос, вмиг вернув меня в осеннюю ночь. Я находился в своем доме, но не мог узнать его. Веселый детский образ грозного хранилища растворился в воздухе, а мне предстали облезлые голые стены и зал-пустошь. Присмотревшись, я понял, что лавка все же была занята: у противоположной стены между лестницами на двух небольших прилавках лежали некие многоуровневые предметы самых причудливых очертаний.
Я невольно сделал пару шагов вперед, чтобы выяснить суть этих загадочных приспособлений, но Нерис опередила меня.
– Вам занятны кокошники, Арф? – рассмеялась она.
– Кокошники? – поразился я.
– Да, или чепчики, или колпаки? Я обязательно покажу их вам завтра утром, но нынче вам необходимо отдохнуть с дороги. Двирид, проводи своего брата в гостевую горницу.
Брат направился к лестнице, но вдруг остановился.
– А ты? – спросил он негромко.
– Что за вопросы? – вознегодовала Нерис. – Ты же знаешь, что нам нужно обсудить дела с Анвином. Доброй ночи, Двирид. Доброй ночи, Арф, простите за произошедшее недоразумение, но вы должны понять, наш город кишит ворами и насильниками, и Анвин опасается за нас.
– Понимаю, сударыня, – кивнул я, – доброй ночи.
Единственным приятным событием с той поры, как я вступил на вытоптанный дерн родной улицы, стало то, что гостевой горницей оказалась моя собственная, хотя так же, как и внизу, мне пришлось сперва пристально вглядеться в нее, чтобы узнать. Кровать не изменила своего положения напротив окна, но мой синий полог сменился омерзительно-розовым, и тот же гадливый цвет заразил ковры, облепившие стены. Поставец исчез, зато под лавкой я приметил неуклюжий рундук19, а на лавке мужской пояс. У камина, находившегося между окном и кроватью, лежали дрова и охапка хвороста. Помещение не производило впечатление заброшенного, здесь часто бывали, и в голове заерзал вопрос, уж не являлся ли господин Анвин тем самым гостем для гостевой спальни. В горнице уже суетилась пухлая круглолицая служанка, по всей видимости, предупрежденная Кледвином. К нашему приходу девушка успела разжечь камин, разместить на столе поднос с недурным ужином, положить на кровать простыни, валик и покрывало. Увидев нас, она поспешила удалиться, попутно прихватив с лавки пояс, очевидно, забытый впопыхах.
– Чепчики вместо палиц, – провозгласил я, обращаясь к брату, только что затворившему дверь за прислужницей. – Двенадцать лет, двенадцать лет меняют многое. Мне не стоило рассчитывать на то, чтобы увидеть и кусочек прошлого в сохранности, но, веришь ли, я всю дорогу таил в глубине сердца столь беспочвенную надежду. Как сильно упиваемся мы порой самообманом! А ведь я бы должен возрадоваться, что предметы сражения сметены предметами красоты.