Деррида видел в этом общую погрешность законов логики и всей системы мышления» (Пол Стретерн. Деррида за 90 минут. М.: АСТ-Астрель, 2005. С. 34. Подчеркнуто мной – Ю. Г.). Пол Стретерн отмечает: «Деррида сам себе противоречит. Если из-за внутреннего противоречия наша логика дискредитирует сама себя, то и доказательства Деррида, выстроенные по образцу этой логики, также являются автоматически дискредитированными» (Там же. С. 36–37).
Деррида говорит об открытии им «некоей системы, которая уже не система присутствия, а система разли’чая – система, которая более не терпит противопоставления активности и пассивности, как и противопоставлений причины и следствия, неопределенности и определения и т. д…» (Жак Деррида. Разли’чае / Диффе'рАнсе. – Жак Деррида. Поля философии / Пер. с фр. Д. Ю. Кралечкина. М. Академический проект. 2012. С. 40. Подчеркнуто мной – Ю. Г.). Деррида интуитивно верно почувствовал, что в рамках бинарных оппозиций должна быть особая инстанция, которая «более не терпит противопоставления» сторон бинарных оппозиций. Метафизика говорит о единстве сторон бинарных оппозиций, однако понятие «единство» носит бессодержательный, номинальный характер.
Деррида не устраивает ПРОТИВОПОСТАВЛЕННОСТЬ сторон бинарных оппозиций, Деррида не устраивает ЕДИНСТВО сторон бинарных оппозиций, он предлагает фиксировать разли’чАе сторон бинарных оппозиций. Свое предложение он сопровождает весьма значимой оговоркой: «Все дело в том, что для этого не существует имени… не существует даже имени «разли’чАе», которое не есть имя, не есть чистое номинальное единство, которое беспрестанно расшатывается в цепочке своих различающих / откладывающих замен» (Там же. С. 50). Деррида вынужден дать изобретенное им имя «разли’чАе» тому, что имени не имеет и не может иметь: «Такое «разли’чАе», более «древнее», чем само бытие, не имеет никакого имени в нашем языке. Но мы «уже знаем», что неименуемым оно является не временно, не потому, что наш язык еще не нашел или не получил такого имени, и не потому, что следовало бы отправиться за ним в иной язык, за пределы конечной системы нашего языка. Все дело в том, что для этого не существует имени, даже сущностного или бытийного имени… «Для этого не существует имени», – надо прочесть это предложение в его